Ненадёжный признак

Мой мангака может нарисовать абсолютно всё. Солнечные отблески на изнанке моста через реку. Окно в поезде, простёганное дождевыми каплями. Гаснущую улыбку лисы, когда она только начинает сердиться. Да что там – улыбку, да что там – окно. Мой мангака может нарисовать даже скрежет зубов сушёной сардинки. Собственно говоря, именно его он сейчас и рисует. А я сижу у него на столе и наблюдаю за тем, как он это делает. Это занятие мне никогда не надоест.

А ещё мой мангака нарисовал меня. Не верите? Между тем, это чистая правда. Я прекрасно помню, как мы оба тогда удивились. Сначала надо мной появились его глаза. Это было первое, что я увидел в своей жизни. Огромные, они смотрели внимательно сверху и были похожи на половинки двух чёрных лун. Почему-то меня совершено не беспокоило, что чьи-то глаза так пристально меня рассматривают. Я и сам глядел в них, не отрываясь. Постепенно у меня возникло какое-то странное ощущение в правой нижней лапе, её слегка покалывало. Я попытался посмотреть вниз, но всё вокруг было затянуто белым маревом, в котором невозможно было ничего разглядеть. Покалывание усиливалось, и наконец я весь, от лап до хвоста, как-то разом встопорщился, а белое марево вокруг вскипело, как молоко. Когда меня перестало потряхивать, я понял, что огромные глаза уже не единственное, что я могу различить. Я увидел небольшую комнату с окном, увидел фигуру человека, сидящего за столом, и увидел его лицо. Человек – мой мангака! – смотрел на меня с выражением, которое он частенько рисует на моей морде, когда я в очередной раз проваливаюсь в западню, подстроенную зловредным Корнелиусом. «Э-э?!» – вот что было написано на его лице, когда он обнаружил меня, сидящего около банки с тушью на его столе. В тот момент я тоже не очень хорошо представлял, что я за «э-э?!» такое, поэтому на всякий случай пошевелил ушами – как можно благожелательнее. К слову сказать, шевелить ушами мне сразу понравилось.

С того памятного дня минуло четырнадцать лет и тринадцать книг про Синего Кролика – то есть, про меня. Мой мангака не прочь со мной поболтать, поэтому я знаю, что однажды он получил заказ на детективную мангу от культового альманаха «Флай!». Альманах выходит каждую неделю тиражом три миллиона экземпляров – нехилый такой тиражик, йо? – и рассчитан на детишек от десяти до пятнадцати, те ещё сорванцы. Мой мангака подписал стандартный контракт, по которому он каждую неделю должен сдавать в редакцию тридцать листов манги. Тридцать альбомных листов детективных приключений, а ведь их не только нарисовать, их и сочинить сначала надо! Немудрено, что он всю голову сломал, придумывая своего главного героя, который не дал бы читателям заскучать – и в результате получился ушастый я, а со мною, смею вас заверить, соскучиться ещё никому не удавалось. Таким уж создал меня мой мангака.

Между прочим, я не сразу стал Синим. Это любопытная история, дайте-ка я её вам расскажу. Первая манга с моим участием называлась «Одноглазый Кролик и Посох Дождя». В ней я впервые встретился с Аптекарем Корнелиусом, который известен тем, что виртуозно тырит разные драгоценные вещицы, словно рисовые колобки с дощечки таскает. Аптекарем его прозвали, потому что когда он крадёт не для собственного удовольствия, а по заказу, то плату взимает золотыми брусочками, которые взвешивает на аптекарских весах. Уж не знаю, из каких глубин своей сложной личности мой мангака выудил этот персонаж, но я искренне рад, что Корнелиус остаётся нарисованным. Не представляю, что я стал бы делать, выберись этот прохвост в один злосчастный день из чернильной рамки. Мне с ним и на бумаге хватает хлопот.

В своей первой манге я гонялся за Корнелиусом, слямзившим у знаменитого фолк-музыканта его любимый инструмент. Если кто не знает, посох дождя, он же – дождевая флейта, это такой высушенный пустотелый кактус, внутри которого перекатываются мелкие камешки. Кому и зачем понадобилась заказывать Корнелиусу эту штуковину, я так и не понял, но накуролесили мы с ним на пару тогда знатно.