Необитаемая земля. Жизнь после глобального потепления

Масштаб этих инфраструктурных проектов настолько невообразим, по крайней мере в США, что сейчас мы уже даже не задумываемся о том, чтобы доводить до ума существующую инфраструктуру, а привыкаем жить с ямами на дорогах и медленным сервисом. Кроме того, в отличие от интернета и смартфонов, требуемые технологии не дополнят, а заменят (или должны заменить) существующие, если мы действительно хотим избавиться от грязной энергетики и промышленности. А это значит, что любая новая альтернатива столкнется с сопротивлением существующих корпоративных интересов и предпочтениями потребителей, в целом вполне довольных нынешним положением дел.

«Зеленая революция» в энергетике вроде бы уже началась. Но из всех компонентов глобальной новой парадигмы «нулевых выбросов» чистая энергия, пожалуй, находится на временной шкале дальше других. Насколько далеко? В 2003 году Кен Калдерия, сотрудник Института Карнеги, рассчитал, что для предотвращения катастрофических изменений климата нам до 2050 года нужно ежедневно вводить в эксплуатацию по одному источнику чистой энергии (63), эквивалентному по мощности одной атомной электростанции. И начинать надо было в 2000 году. Журнал MIT Technology Review в 2018 году оценил наш прогресс в этой области: при оставшихся тридцати годах стабильности нам потребуется 400 лет, чтобы завершить «зеленую революцию» нынешними темпами (64).

Этого времени будет вполне достаточно, чтобы погибли целые цивилизации, к чему все, в общем, и идет. Тут можно немного помечтать о сборе углерода: если нам не удастся вовремя перестроить существующую инфраструктуру, чтобы избежать ее самоуничтожения, возможно, получится на какое-то время отсрочить неизбежное, откачав некоторое количество токсичных выбросов из атмосферы. Но, учитывая то, как сложно изменить существующий порядок вещей и как мало времени у нас остается для этих перемен, отрицательные выбросы пока остаются примером климатического «магического мышления». Возможно, это – наша последняя надежда. И если она вдруг оправдается, заводы по сбору углерода могут стать технологическим искуплением промышленных грехов – и породить в результате новое теологическое слияние человечества с мощью машин.

Через мечты о сборе углерода красной нитью проходит фантазия об «идеальной промышленности» – технологиях, которые избавят нас от экологического наследия, возможно даже, полностью устранят его углеродный след.

Энергия солнца и ветра почти подсознательно подается публике похожим образом: чистая энергия, природная энергия, возобновляемая и потому постоянная энергия, энергия без выбросов, бесконечная энергия, производство, а не сбор энергии, изобилие энергии, бесплатная энергия. Все это очень похоже на атомную энергию, по крайней мере, в ее изначальном представлении и восприятии. Но так было в далекие 1950-е: прошли десятки лет с тех пор, как атомная энергия казалась оптимальным путем решения энергетических проблем человечества, – в отличие от сегодняшнего восприятия ее через призму страха метафизического заражения.

Так было не всегда. В 1953 году Дуайт Эйзенхауэр, выступая в ООН с речью «Атом для мира», обозначил параметры гонки вооружений, а вместе с ними и некоторые моральные обязательства: любой стране в качестве награды за отказ разрабатывать ядерное оружие Соединенные Штаты, словно искупая свою вину за создание этих страшных технологий, предложат помощь в освоении атомной энергетики, которую они также будут внедрять у себя в стране.

Из уст президента, к тому же бывшего военного, этот на удивление лирический порыв звучал как мирный призыв к оружию, но теперь он замечательным образом напоминает современному читателю об угрозе изменения климата. После краткого описания стремительного расширения мощностей американского атомного флота – который за восемь послевоенных лет вырос в двадцать пять раз и начал выглядеть откровенно пугающе – и того, что означает для Соединенных Штатов наличие ядерного соперника в лице СССР, Эйзенхауэр продолжил:

«Если бы мы остановились на этом, мы беспомощно приняли бы возможность разрушения цивилизации – уничтожение незаменимого наследия человечества, передававшегося из поколения в поколение, – обрекли бы человечество на то, чтобы оно снова принялось за вековую борьбу, ведущую его от варварства к достоинству, истине и справедливости. Ни один здравомыслящий представитель человеческой расы не мог бы, разумеется, узреть победу в таких разрушениях. Может ли кто-нибудь желать, чтобы его имя было связано в истории с разложением и уничтожением человеческой расы? Страницы истории иногда упоминают „великих разрушителей“, но вся история в целом обнаруживает непрестанное стремление человечества к миру и созиданию, дарованное Господом Богом».