Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 1

Нечего и говорить, что в числе первых зрителей у телескопа оказались Боря с Юзиком. Не удалось посмотреть на звёзды только Володе Армашу: несмотря на все его просьбы и рёв, несмотря на упрашивания мужа, Маргарита Макаровна была неумолима и своего сына на крышу к Стасевичам так и не пустила.

Вторым увлечением у Юры, захватившим и его младших друзей, было увлечение криптографией, пришедшее тоже, конечно, после книжки – какого-то детектива. Юра часами сидел над тем, чтобы изобрести какую-нибудь замысловатую решётку или шифр и, как можно сложнее, запутать написанное. Эти шифрованные записки он посылал Боре или Юзику, дав им предварительно ключ к расшифровке и требуя ответа на них тоже в зашифрованном виде. И хотя им переписываться, собственно, было и не о чем, ведь виделись почти ежедневно, всё-таки эти записки писались, и чтение их, так же, как и составление ответов, ребятам было интересно.

Почти перед самым приездом Бори в Темников в городе провели телефон – всего несколько десятков номеров, но в квартире Пигуты и у Стасевичей телефонные аппараты были установлены.

В то время телефон представлял собой большой коричневый ящик, висевший на стене в гостиной. Вверху у него находились два блестящих, громко звеневших звонка, с одной стороны висела трубка, а с другой – крепилась ручка. Для того, чтобы поговорить с кем-нибудь, нужно было снять трубку и, покрутив ручку, ждать ответа телефонистки. Ей следовало сообщить, с кем вы хотите связаться, и если номер был свободен, то телефонистка отвечала: «Звоните». Трубка вешалась на место, снова крутилась ручка, после чего и происходил разговор. По окончании разговора следовало два-три раза коротко крутануть ручку – дать отбой, после чего телефонистка разъединяла номера.

Кстати, никаких номеров в Темникове не существовало, говорили просто: «дайте квартиру Стасевичей», или «почту», или «женскую гимназию» и т. п.

Был ещё один предмет, которым увлекались многие, это гимнастика. Вёл её военнопленный офицер – чех Людвиг Карлович Сложичек. На родине он был известным спортсменом, членом чешского спортивного общества «Сокол». Он находился в плену в одном из лагерей около Темникова. Директор гимназии, вынужденный из-за войны расстаться с учителем гимнастики, призванным в армию, узнав о Сложичке от одного из знакомых, служивших в охране лагеря, добился разрешения на использование пленного чешского офицера для преподавания гимнастики.

Предмет свой Людвиг Карлович знал хорошо, любил его, но вот русским языком владел плохо, коверкал слова, и преподавание у него шло неважно, особенно когда шли строевые занятия, нелюбимые большинством гимназистов и презрительно называемые шагистикой. Но когда дело переходило к вольным, «сокольским» упражнениям, а у восьмого класса – к занятиям на снарядах, гимназистов точно подменяли: все старались выполнять то, что показывал учитель, как можно лучше, и никого уже не смешили исковерканные русские слова учителя.

Боря и Юзик на снаряды могли пока лишь с завистью смотреть, занятия на них начинались только с пятого класса. Но ученики восьмого, учившегося вместе с ними в одном дворе, занимались на снарядах, и первоклашки с восторгом наблюдали за теми упражнениями, которые они демонстрировали. Особенно всех восхищал ученик 8-го класса Борис Рудянский, его выкрутасы на турнике и брусьях вызывали восторг и у преподавателя. Похлопывая юношу по плечу, он довольным голосом говорил:

– Карашо! Карошо, Рудьянский. В «Сокол» мог занять кароший мест! Настоячий гимнаст!

В первом классе гимназии начиналось изучение истории, их было две. Древняя – от первобытных людей, охотившихся на мамонтов, живших в пещерах и одевавшихся в шкуры, а затем древних вавилонян, египтян и греков. Эта история, хоть и требовала зубрёжки: запоминания имён и годов царствования того или иного фараона или греческого правителя, но она всё-таки была интересной. А вторая – русская, хотя и заинтересовала ребят, но по заявлению директора гимназии Анатолия Ивановича Чикунского, преподававшего историю, до неё ещё было далеко. Прежде чем приступить к изучению жизни Древней Руси и познакомиться с князем Рюриком, Владимиром и другими, гимназисты должны были чётко знать всё о лицах царствующего дома.

Что это за лица, гимназисты знали: в рекреационном зале, в коридорах и классах висело много портретов и государя императора Николая Александровича Романова, и его жены, императрицы Александры Фёдоровны, и его матери, и отца, и детей, и многочисленных дядей, и тёток, и других родственников.

Так вот, нужно было выучить не только имена и отчества, даты рождения, но и знать их родственные связи и титулы. Надо было твёрдо усвоить, например, что царя и его супругу следует называть «императорское величество», их детей – «императорские высочества», родственников рангом пониже – просто «высочества». Следовало разбираться, кто из них «великий» князь, а кто просто князь. Одним словом, всю эту иерархическую лестницу приходилось зубрить, и притом так, чтобы без запинки отвечать на все каверзные вопросы, которые любил задавать Чикунский.