Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2

Увидев, что непрошеный пассажир наконец уселся, мужик вытянул хворостиной вдоль хребта лошади, отпустил очередное ругательство и боком подтолкнул телегу. Лошадёнка натужилась, вытащила глубоко завязшие ноги из грязи, сделала первый нерешительный шаг, затем, мотая головой и вихляя худым задом, медленно двинулась вперёд.

Некоторое время мужичонка шёл рядом, увязая в грязи, затем что-то сообразил и крикнул:

– Слушай-ка, паря, а ты править лошадью умеешь? – и, получив утвердительный ответ, продолжал, – ну так, знаешь, что? На тебе вожжи, чего так, задаром-то сидеть, правь, а я буду по обочине пробираться, где посуше.

Боря взял вожжи и оглянулся назад. Застрявшая машина уже скрылась за поворотом, и ему стало жалко шофёра, который показался ему хорошим человеком. Он крикнул мужику:

– А как же там автомобиль-то, так и будет стоять?

– Да нет, – ответил тот, – вот версты через две деревня будет, она чуть в сторонке от шоссе. Заедем, скажу там председателю совета, пошлют людей, помогут ему выбраться.

Боря успокоился и стал смотреть на дорогу, всю испещрённую большими и маленькими выбоинами и огромными лужами, заполненными грязью и водой. Только теперь он по-настоящему увидел, какая скверная была дорога. Из машины он этого не замечал. Всеми силами стараясь не завязнуть ещё и с телегой, он проявлял всё своё умение и благополучно объезжал опасные места. Крестьянин, вначале не очень доверчиво смотревший на то, как мальчишка правит лошадью, наконец, оценил его старание, и после того, как они проехали деревню, из которой послали помощь застрявшему автомобилю, отошёл от дороги глубже в лес, где вилась протоптанная ещё зимой, чуть заметная и почти сухая тропка, предоставив мальчику полную свободу по управлению своим транспортом.

То и дело понукая останавливающуюся лошадёнку, Боря вскоре понял и полностью оценил преимущество автомобиля. Ту дорогу, которую они вчера на автомашине проехали за каких-нибудь полтора часа, сегодня преодолели едва лишь за полдня. Шлёпая по жидкой грязи, лошадь поднимала такие брызги, что большая часть их залетала на телегу, и к концу пути, хотя ноги его не промокли, но он весь был основательно испачкан.

В Иваново приехали уже совсем затемно. Заехали на тот же самый постоялый двор, где останавливался и шофёр. Куда деться дальше, Борис не знал. Город незнакомый, улиц, по которым они позавчера бродили, не запомнил, хотя, к счастью, знал адрес того дома, где они с дядей Митей остановились. Когда он назвал его хозяину постоялого двора, тот только присвистнул.

– Э-э, брат, эта улица находится на другом конце города. Идти туда часа два нужно. Ночуй-ка вот здесь на лавке, а завтра утречком и пойдёшь. Попей-ка чайку, да перекуси.

Боря с удовольствием выпил горячего чая, налитого ему в чашку из большого фаянсового чайника, который по приказу хозяина поставил на засаленный стол паренёк его возраста. Чай они пили вместе с тем мужиком, который его привёз.

К чаю хозяин постоялого двора дал им по куску сахара и ломтю ржаного хлеба, а Боря вытащил из кармана остатки пирожных. После завтрака в машине, коробку от пирожных он выбросил, оставшееся засунул в карман штанов, где они и превратились в мелкие крошки. За чай платил мужик – у Бори денег не было, и когда он из-за этого начал отказываться от еды, крестьянин, разглаживая пальцами свои свалявшиеся, какого-то неопределённого цвета волосы, сказал:

– Ладно-ка, не ломайся. Ешь знай, да чай пей. Как-нибудь на том свете, коли на этом не успеем, сочтёмся…

Подложив под голову какой-то старый полушубок, валявшийся в углу, Борис улёгся на лавке и вскоре заснул.

Утром его разбудил голос дяди Мити. Узнав от сестры о необдуманной отправке Бори в гости к Жене, он забеспокоился, даже рассердился и с нетерпением стал ждать его возвращения. Часто бывая в командировках по уезду, он прекрасно представлял себе, какими в это время года бывают дороги. Особенно он расстроился после того, когда на следующий день, то есть 10 мая, ни утром, ни вечером мальчик не появился. Он выяснил, с какого постоялого двора отправляются в тот детдом, где жила Женя, и ранним утром нанял извозчика и отправился туда. К его большой радости Боря оказался целым и невредимым и спокойно спал себе в большой комнате постоялого двора. Крестьянин, который его привёз, уже давно уехал на базар, мальчик так и не простился с ним.

Заплатив за Борин ночлег хозяину, дядя усадил племянника на извозчика и увёз. Вечером этого же дня они возвратились в Кинешму. Вопрос о поездке в Кострому отпал сам собой, теперь на это уже не оставалось времени.

Дорогой дядя Митя усиленно просил Борю ничего не рассказывать Анне Николаевне. А тому очень хотелось это сделать, уж больно он был зол на тётю Лёлю, не явившуюся даже узнать, как он съездил, да и на дядю Митю, который опять для выполнения каких-то тёти-Лёлиных дел лишил его возможности, может быть, в последний раз увидеться с родной сестрой.