Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2

Кроме перечисленных, в Харбине появлялись и другие коммерсанты – обычно мало кому известные люди, платившие за взятый товар аккуратно, и не какими-то там колчаковскими или керенскими бумажками, а иенами или даже настоящим золотом. Такие покупатели не могли сразу купить много, но зато, куда-то исчезнув с приобретённым, через некоторое время появлялись снова и покупали следующую партию.

Эти сделки интендантам приходились по вкусу больше всех: они ничем не могли угрожать, а самое главное, обе стороны были одинаково заинтересованы в тайне сделки.

Один из таких покупателей, увозивший свой товар по железной дороге куда-то в сторону Гродеково, в течение 1919 года появлялся не один раз, был самым аккуратным плательщиком и почти не торговался. Интендантскому полковнику было только не совсем понятно, зачем этому рыбопромышленнику, покупавшему оружие для охраны своих промыслов, нужно его так много. Но если покупатель хорошо платит, то зачем же задумываться, для чего ему нужен приобретаемый товар?

Этот же чиновник, вероятно, удивился бы ещё больше, если бы узнал, что коммерсант, покупающий у него самое разнообразное оружие, боеприпасы и снаряжение, в каждый свой приезд появляется в доме машиниста Щукина и о чём-то с ним долго беседует.

Встречи с Щукиным коммерсант устраивал очень осторожно, обязательно переодеваясь в одежду железнодорожника и, очевидно, имея при себе соответствующие документы. Возвратившись в город, он превращался в изысканно одетого барина, который мог свободно зайти на квартиру любого крупного интенданта, где и совершал свои торговые операции.

Беседы коммерсанта с железнодорожником, очевидно, были важны для обоих. Они случались редко, но в каждый приезд происходили обязательно.

Очень долго Щукин ничего не знал о своем госте. Тот приезжал, привозил ему после того, как они уже познакомились и обменялись парольными фразами, небольшие суммы для харбинского подполья, к которому Щукин имел отношение, политическую литературу и владивостокскую газету (в ней часто писал сам Лазо), передавал на словах то, что ему было поручено, забирал необходимые сведения от Щукина и опять исчезал на несколько месяцев или недель.

В последний приезд, происшедший уже в январе 1920 года, коммерсант кое-что про себя рассказал. Зачем он это сделал, сказать трудно. Оказалось, что фамилия этого коммерсанта Алёшкин, звали его Пётр Сергеевич. Он был сыном известного рыбопромышленника во Владивостоке Сергея Карповича Алёшкина, имевшего на побережье Тихого океана, а точнее, залива Петра Великого, в ста верстах от Владивостока, богатую заимку. Отец Петра Сергеевича умер лет семь тому назад, мать живёт с ним, других детей в семье не было, и он по окончании коммерческого училища Владивостока внезапно стал обладателем крупного состояния. Шесть лет тому назад он женился, поселился на доставшейся ему заимке и с тех пор живёт там.

Ещё в период учения Пётр Алёшкин был связан с РСДРП, и хотя сам в партии не состоял, членам её довольно часто оказывал существенную помощь. На заимке отца, делавшего вид, что он ничего не замечает, прятал литературу, оружие, а иногда и кое-кого из людей, разыскиваемых царскими жандармами. Немудрено поэтому, что с возникновением партизанского движения на Дальнем Востоке кое-кто из большевиков, пользовавшихся в своё время помощью Алёшкина, вспомнил про него и решил вновь прибегнуть к его услугам. Это решение укрепилось, когда узнали, что он теперь стал полноправным хозяином заимки и может там распоряжаться.

Заимку Алёшкина, расположенную на берегу небольшой бухты, окружали со всех сторон сопки, заросшие кустарником и лесом. Её первый хозяин земледелием не занимался, имел лишь небольшой огород. Основным его занятием было рыболовство, хотя поговаривали, что, кроме этого, он промышлял контрабандой. Лес не заготавливал, поэтому и тайга вокруг заимки находилась в первозданной красоте, позволяя подойти скрытно почти к самому дому. Расположение же её на берегу моря давало возможность иметь морскую связь с бухтами Ольги, Находки и Владивостока, а это представляло для партизанских отрядов Сучана, Шкотово, Ольги и других районов большие удобства.

Сергей Карпович Алёшкин женился в своё время на дочери этого рыбопромышленника, приехав на Дальний Восток в последней четверти XIX столетия. После смерти тестя он стал хозяином заимки и продолжил заниматься рыбным промыслом. В свою очередь, его сын Пётр унаследовал эту заимку от отца.

Штаб партизанского движения Приморья поручил одному из своих членов связаться с Алёшкиным. Получив согласие Петра Сергеевича, с этого времени заимка превратилась в тайную партизанскую базу. Само собой разумеется, об этой функции её знали очень немногие. Для своих городских знакомых Пётр Сергеевич Алёшкин оставался обыкновенным рыбопромышленником, успешно продолжавшим дело отца.