Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2

На тётку это подействовало: большинство покупателей уже разошлись, следующий поезд ожидался нескоро. Боясь потерять даже и этого покупателя, она гораздо добрее сказала:

– Ну-ну, не обижайся, бери какой хочешь, этот – так этот. Он 20 копеек стоит.

– Фунт? – спросил Боря, прикидывая вес каравая и полагая, что рубля-то, наверно, хватит: больше пяти фунтов каравай не весил.

– Да ты что, ошалел?! Какой фунт? Весь каравай стоит 20 копеек, мы на фунты не продаём.

Борис от удивления и радости онемел, он быстро вытащил из кармана тёплый и чуть влажный от постоянного держания в кулаке рубль и протянул его торговке. Та взяла рубль, зачем-то куснула его, потом бросила на прилавок, и когда услышала звонкий звук от его падения и убедилась, что рубль не фальшивый, протянула Боре каравай и стала отсчитывать сдачу. Мальчик, еле обхватив хлеб одной рукой, другую протянул, чтобы получить деньги, но торговка сдачу что-то очень долго считала. Затем она положила в Борину ладонь кучку серебра и сказала:

– Смотри не растеряй! – после чего нагнулась, достала из мешка и положила на прилавок новый, кажется, ещё более красивый каравай белого хлеба.

Отойдя от ларька, Борис сел на перрон, свесил ноги и, положив на колени каравай, стал пересчитывать сдачу. Он знал, что ему полагалось 80 копеек, но так как торговка что-то очень долго считала, шепча своими толстыми губами, то он решил проверить сдачу тут же, на станции. Каково же было его удивление, когда, разжав кулак и прикинув находившуюся в нём мелочь, он обнаружил, что имеет не 80 копеек, а целых 2 рубля 77 копеек. Он был поражён: «Как это торговка так ошиблась, что она – совсем дура, что ли? И почему так неровно дала сдачи? Даже какую-то не русскую монету с дыркой посередине дала. Может быть, она подумала, что я ей три рубля дал? Так ведь таких серебряных денег не бывает».

Борис снова зажал деньги в кулаке и собрался идти к своему вагону. Искоса взглянул на торговку, та, занятая разговором с соседкой, не обращала на него внимания. Ему стало стыдно.

– Нет уж! – сказал он себе. – Ну её к Богу, не нужны мне её деньги!

И он возвратился к ларьку. Когда он подошёл к своей торговке, та заметила его и теперь, уже зная, что у него есть деньги, приветливо спросила:

– Ещё чего-нибудь купить надумал? Вот сметана, вот маслице, яичек возьми – 15 копеек десяток, свежие, только что сварила.

Мальчик разжал руку, положил деньги на прилавок и сказал:

– Вы, тётенька, мне, наверно, неправильно сдачу дали.

– Ну, вот так я и знала! Потерял, а теперь меня виноватить будешь? Сколько раз я зарекалась таким ребятам деньги менять! Пусть бы сами родители приходили, так нет: норовят парнишку послать, чтобы потом скандал учинить! – тарахтела она возмущённо.

Боря прервал её:

– Да нет, я ничего не потерял, вы мне слишком много дали.

– Много?! А ну, давай сюда, – всполошилась торговка и, быстро пододвинув положенные Борей на прилавок деньги, стала их старательно пересчитывать, помогая счёту губами. Затем она спросила:

– Ты что у меня покупал-то?

– Вот этот хлеб, вы сказали, что он 20 копеек стоит.

– Ну так что? Тогда всё правильно. Ведь ты мне серебряный рубль дал, банковский, он 90 копеек золотом стоит, значит, мелким серебром – 2 рубля 97 копеек. Хлеб я тебе за 20 копеек продала и сдачи дала 2 рубля 77 копеек, так что всё точно, не сомневайся. Да ты что, нездешний что ли?

– Да, – ответил смущённый Борис.

– Ну, тогда всё понятно, – сказала другая торговка. – Тут мы – и то иной раз с толку сбиваемся, а новому человеку и вовсе запутаться нетрудно. Не сердись на него, Марфуша. Вишь, парнишка-то честный оказался, увидел, что много денег, не бежать пустился, а назад пришёл.

Откровенно говоря, Борис пока так ничего не понял в этих расчётах. Но обрадованный тем, что его рубль превратился почти сразу в три, он купил ещё десяток яиц, кусок масла, половину солёной рыбы и даже две длинные китайские конфеты. На всё это он потратил немного больше рубля мелким серебром. Звеня положенными в карман остальными монетами, он торопливо пробирался к своему поезду, нагруженный продуктами так, что едва мог видеть изобиловавшую многочисленными препятствиями дорогу.

Наконец, он подошёл к дверям своего вагона, при помощи кого-то из гулявших пассажиров забрался в тамбур и пролез к своему купе.

Семья Замулы собиралась обедать. Как обычно, обед должен был состоять из куска сала, сухарей и горячего кипятку с кусочком сахара. При виде приближающегося Бориса, нагруженного до самой головы продуктами, Остап и Оксана не смогли удержаться от возгласов удивления. Они конечно, также, как и Боря, ничего не знали о разных курсах денег, существовавших на Дальнем Востоке, и когда мальчик рассказал им о своём базарном приключении, были очень удивлены.

Когда же Боря вручил Олесю и Грицко по длинной конфете, то Оксана даже расцеловала парнишку, а между тем детишки вертели в руках длинные круглые палочки, завёрнутые в ярко раскрашенную бумагу, и, видимо, не знали, что с ними делать. Остап, горько усмехнувшись, сказал: