Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2

Когда они подсели к столу, на нём уже стояли чашки с горячим морковным чаем, в стеклянной вазочке возвышались насыпанные леденцы и на старенькой выщербленной тарелке лежало несколько кружков колбасы. Кроме того, перед каждым стояли такие же старые тарелочки, на которых лежало по две небольшие лепёшки странного тёмно-серого цвета. Это были те самые лепёшки, которые только что пекла хозяйка. Вид их и особенно запах подгорелого рыбьего жира были далеко не из приятных, но Анна Петровна так усиленно потчевала гостей своим изделием, что отказаться было просто невежливо. Тем более что она сама и Нина ели их с видимым удовольствием.

Нина, сидевшая на коленях у Бори, ела лепёшки, колбасу, запивала всё это горячим чаем и откусывала беленькими, острыми зубками кусочки леденцов, которые Боря заботливо положил перед ней, с таким аппетитом, что сразу виделось, как редко ей удаётся досыта поесть. Одну из своих лепёшек Боря переложил на Нинину тарелку, а от другой откусил небольшой кусок, разжевал его и с большим трудом проглотил. Более невкусной и даже противной еды ему есть не приходилось. Он невольно подумал: «Лучше бы она просто так картошку сварила, поели бы с солью, и хорошо. А то намешала толкушку с мякиной и кожурой, да ещё на этом проклятом рыбьем жире всё нажарила!».

Видно, и дядя Митя от лепёшек был не в восторге, так как, отковырнув маленький кусочек, больше есть не стал. И вдруг Боря нащупал у себя в кармане овсяный колобок. В субботу утром, перед уходом на дежурство, Анна Николаевна напекла их целую миску, и Боря, как всегда, на всякий случай, один стащил, да так и забыл его в кармане. Теперь этот колобок жёг ему ногу, но достать его при дяде Мите было совестно.

Анна Петровна, заметив, что гости неохотно угощаются её блюдом, обиженно поджав губы, сказала:

– Вот, Ниночка, не нравится гостям наше кушанье, а мы с тобой и такому рады. Что же, живём в бедности, ни у кого не просим. Вот приедет наш дядя Юра, ведь он написал, что скоро приедет, тогда и мы заживём, как люди.

Дмитрий Болеславович и Борис стали оправдываться тем, что они совсем недавно ели в Рябково, и поэтому есть не хотят. Похвалить предложенное угощение ни у одного не хватило духу.

И тут Боря решился: достал из кармана свой колобок, протянул его Нине. Та откусила кусочек, вспрыгнула с Бориных колен и подбежала к бабушке, закричала:

– Попробуй-ка, вот вкусно-то!

Откусив от колобка, Анна Петровна усмехнулась и заметила:

– Ну конечно, после таких колобков наши лепёшки в горло не пойдут.

Между тем, с нашей современной точки зрения, в этих колобках привлекательного было мало: испечённые из непросеянной овсяной муки с добавлением очень маленького количества ржаной, сдобренные двумя ложками постного льняного масла и таблеткой сахарина, вряд ли теперь они кого-нибудь прельстили бы. Но в то время это было лакомство, доступное далеко не всем.

После завтрака Нина совсем осмелела и по просьбе бабушки под нехитрый напев плясовой песни довольно бойко оттопала босыми ножонками нечто похожее на пляску. Она так смешно изгибалась, помахивала взятой в руку тряпочкой, с таким азартом притопывала пятками, что и Боря, и дядя Митя весело рассмеялись и наградили плясунью дружными аплодисментами.

Вскоре Дмитрий Болеславович заторопился в Рябково; пароход, который мог их туда доставить, уже стоял у пристани. Прощаясь с Анной Петровной, он сунул ей в руку несколько довольно крупных бумажек и повторил, что вскоре подошлёт денег ещё. Старушка опять прослезилась и принялась благодарить благодетеля, как она неоднократно называла дядю Митю. Нина на прощание крепко расцеловала обоих гостей, а Боре шепнула:

– Приезжай поскорее опять, на Волгу сходим…

Боря обещал, но они не предполагали тогда, что их следующее свидание состоится больше чем через десять лет.

На пароходе дядя Митя снова попросил Борю не рассказывать Анне Николаевне об этой поездке. Мальчик обещал это сделать, хотя, не зная всех обстоятельств, вызвавших враждебное отношение тётки ко всем родственникам дяди, он просто не понимал необходимости в такой таинственности, а дядя Митя даже в Рябково не рассказал правду, а заявил, что они долго бродили по лесу и очень устали.

Кузовкин не сумел, а может быть, и не захотел выполнить поручение Пигуты полностью, и к их возвращению оказались купленными только картошка и капуста. Оставаться ещё на день, чтобы докупить остальное самим, Дмитрий Болеславович не мог, да, очевидно, у него и денег не оставалось.

Через несколько дней после возвращения из Рябково Дмитрию Болеславовичу пришлось оправдываться в трате на неизвестные нужды довольно значительных сумм из семейного бюджета, и как всегда, произошёл очередной бурный скандал.

Анна Николаевна предполагала, что деньги были посланы Елене Болеславовне, её она ненавидела больше всех. Но когда, в конце концов, она вынудила мужа рассказать правду, то, к его удивлению, быстро успокоилась и даже сказала:

– Лучше уж, конечно, дать подачку несчастной Нининой девчонке, чем этой проклятой пиявке – твоей сестрице Лёлечке!