Необжитые пространства. Том 1. Проселки

Средь дворов окраины российской
Брожу один при тихом ветерке.
Тут расцветают зори близко-близко
На древнем землянистом плетешке.
И купыри над лопухами смачно
Смакуют сок – их каждый стебель полн.
В баклуже с выводком ютится крячка,
Когда плывут, совсем не видно волн.
В заброшенном гумне лиса мышкует,
Почти ручная. Вот ужо она,
Меня приметив, знает: не рискует,
От доброты моей лиса пьяна,
Готова, вижу, 'oб ноги ласкаться,
Как кот домашний или пес чужой
Голодный.
            Но напрасно озираться —
Животных этих нет. Душа тоской
Вдруг омрачилась. Ох, утрат бессчетно,
Оx, высь сиятельная, Спаситель Бог!
Мне ж не к Кремлю взывать, тем паче к черту!
Купырь сломал, испил сладимый сок.
Присел в тенечке молодого клена.
Прогулке рад?
                  Или не рад? Чего ж
Вопросы ставить на виду у Дона —
Шлет позывные: раны не тревожь!
Броди, гуляй окраиной российской,
Люби, жалей, как сын и как поэт,
Пока на равных сердцу близко-близко
И пасмурность ее, и кроткий свет.

«Pyсь взбодрится не от сытости…»

Pyсь взбодрится не от сытости,
Не от гула машин и станков.
А от сдержанной утренней святости,
Освященных колоколов,
Их соскучившийся в темени благовест,
Воли свет наконец обретя,
Потеснит неугодное, блажное
На бесхлебные в яви поля.
Где рассвет в полный рост не восходит,
Крылья птиц поусохли – полынь.
И сама цепенеет природа,
Дышит немо вселенская стынь.
Русь неловко туда не попятится,
Не провалится в небытие.
Богородица Мать постарается,
Возвернет сокровенное все.
И уймется, отступит «железо»,
И потухнут содомы огней.
На былинку букашка залезет —
Сердцу нету на свете милей!

«Мне внушали учебники в школе…»

Мне внушали учебники в школе:
Горизонт не имеет конца,
Луг пройдешь, плоскогорье и поле
И не раз пот обронишь с лица,
А черта его будет все так же
Далека, недоступна вовек.
Не поверил я бредням бумажным —
Был себе на уме человек.
Я задался отчаянной целью:
Не достигну пока – не умру,
Шел всю жизнь.
                    Износилось все тело.
«Это значит, – подумал, – к добру!»
Так и вышло.
              Он рядом, колеблем
Танцем звезд, величав и широк,
У него все в объятиях небо:
Юг и север, и запад, восток.
Вспоминать перестал я о прошлом,
Заполошно в затишке дышать
И людскую «научную» пошлость
Осиянной душой признавать.

«Мимо квелого плетня…»

Мимо квелого плетня
Тихо движется старуха.
Кто она?
        Она ничья.
А верней, Святого Духа.
Не сама она идет —
Бережно ее толкает,
Умоляет и зовет…
А куда?
      Один Он знает.
Ей, поди-ка, нипочем,
Разум навсегда покинул.
И пропал бесследно дом
Заодно с дворнягой Динкой.
Только небушко в глазах,
Алых ангелов порханье
Близко-близко, в двух шагах.
Нет тому пока названья.