Неодолимые

Доложив подробно командующему обстановку и попросив подкрепления, Родимцев собрался выслушивать, как командарм начнет «прибедняться», но тот, выслушав, коротко передал:

— Встречай два саперных батальона, щедро отоваренных противотанковыми минами, и противотанковый гарнизон.

— Спасибо.

— Ты не спасибо говори, а держись там по-гвардейски.

— Есть держаться.

Перед рассветом подошло подкрепление, и тут же свежие силы были направлены в 97-ю дивизию. Отправляя вместе с саперами офицера штаба корпуса, Родимцев приказал передать командованию дивизии, что главная для них задача — удержать плацдарм. Он хорошо понимал, что о расширении плацдарма даже мыслить сейчас нечего. Оно могло привести только к разобщению и без того незначительных сил, которым с трудом удавалось удерживать свои позиции.

Несмотря на крайне тяжелые условия, бойцы и командиры, превозмогая бессонницу и усталость, продолжали стойко сражаться с численно превосходящим противником.

Непосредственно в боевых операциях участвовали и солдаты, и строевые офицеры, и политработники.

Подмога подоспела вовремя. На позиции дивизии, удерживающей плацдарм, пошли гитлеровские танки. На батареях, у орудий взамен павших артиллеристов появились работники штаба, политотдела. У одного из орудий, где почти полностью вышел из строя расчет, за панораму встал заместитель начальника политотдела дивизии Шаповалов. Раненый заряжающий подал снаряд. Выстрел… Танк продолжал двигаться на умолкнувшую, захлебывающуюся в крови батарею, поливая свинцовым дождем все живое перед собой. Что-то горячее обожгло, отбросило Шаповалова на бруствер, небо накренилось как-то набок и почернело.

— Товарищ подполковник, вы живы? — увидел он над собой лицо заряжающего.

— К орудию, — приказал Шаповалов и, превозмогая чудовищную боль в груди, поднялся к панораме.

Он видел, как в черное перекрестие вползла грязная, обшарпанная махина, перепахивая разлапистыми гусеницами посыревшую от прошедшего дождя землю.

Шаповалов нажал на спуск. Огромной силы взрыв сорвал с бронированного чудища башню, танк вспыхнул, внутри начали рваться снаряды.

— Слева танк, — услышал Шаповалов голос заряжающего.

Повернув орудие, замполит прицелился и удивился, что плохо видит в панораму приближающуюся машину. Перекрестие казалось каким-то грязным пятном. Он выстрелил и потерял сознание. Шаповалов уже не увидел, что и этот «тигр» остановился, не дойдя до батареи.

3

В ходе кровопролитных боев дивизия несла большие потери и в рядовом и командном составе. На небольшой плацдарм фашисты обрушили град бомб и снарядов. Казалось, артиллерия и авиация сделали свое страшное дело. Но когда на позиции гвардейцев пошла очередная свора вражеских танков, гвардейцы встретили их хотя и разрозненным, но метким огнем. И все же превосходство противника начинало ощущаться все заметнее.

Весь день прошел в непрерывных атаках. А к вечеру, когда пошел затяжной дождь, немцы, так и не выбив гвардейцев с плацдарма, утихомирились. На усталых бойцов тяжело навалилась осенняя ночь с непрекращающимся дождем.

Родимцев знал, что на участке 13-й гвардейской дивизии готовится к форсированию реки для закрепления плацдарма на правом берегу Днепра полк Харитонова. И дождь, помешавший гитлеровцам, был совсем некстати и для нас. Противник с господствующих высот в течение всего дня предпринимал все более сильные контратаки, пытаясь сбросить подразделение 13-й гвардейской с занятого плацдарма вниз, в Днепр. Через каждые пятнадцать минут над боевыми порядками дивизии появлялось по двадцать самолетов противника. Из-за них не удалось переправить полк Харитонова днем. Гитлеровцы засекли район предполагаемой переправы и периодически «обрабатывали» его. И вот теперь Родимцев приказал переправить полк ночью, на другом участке. Переправить надо было сегодня, завтра могло быть поздно. Хорошо говорить: переправить полк, но как это сделать, когда под рукой двенадцать рыбачьих лодок и восемь плотов и когда после проливного дождя не на шутку разгулялся Днепр-батюшка?

Командир полка Харитонов хорошо понимал, какая ответственность выпала на его бойцов и командиров. От их успешных действий, умелых и быстрых, зависела судьба плацдарма, а значит, успех всей операции.

В полку был произведен соответствующий расчет. Он сводился к тому, что одним рейсом можно было перевезти не более стрелковой роты.

Также предусмотрели правильное распределение по подразделениям наиболее опытных бойцов и командиров.

«В этом отношении у нас порядок, — размышлял Харитонов. — В полку двадцать процентов старой гвардии — воздушно-десантников, обстрелянных еще в сорок первом под Киевом. Семьдесят процентов бывалых фронтовиков, прошедших хорошую школу войны. Остальные — молодежь. Но и это боевые ребята. Не должны сплоховать».

Переговорив с командиром дивизии и выяснив все детали переправы, Родимцев все же не утерпел и приказал связать его с командиром полка Харитоновым. Через несколько минут в трубке послышался спокойный, неторопливый голос командира полка.

— Ну, так как у тебя? — спросил Родимцев.

— Собираемся, товарищ генерал. Скоро поедем.