Неодолимые

Во всяком случае, Кировоград немцы не собирались сдавать без боя, и поэтому готовиться к боевым действиям предстояло основательно. Ключом оборонительных действий фашистов были выгодные в тактическом отношении командные высоты и приспособленные к круговой обороне населенные пункты. Потеряв Знаменку, противник перешел к активной обороне, интенсивно используя бомбардировочную и штурмовую авиацию. Почти на всем фронте корпуса фашисты по нескольку раз в день переходили в контратаки. Огромным напряжением сил, воли гвардейцы сдерживали этот отчаянный натиск врага. Одновременно полным ходом шла подготовка к кировоградской наступательной операции. Провели тщательную разведку. Она показала, что перед фронтом корпуса оборонялись отошедшие в западном направлении старые знакомые бойцов Родимцева: части 14-й танковой, 10-й механизированной и 376-й пехотной дивизий. Кроме того, на правом фланге оборонялся отдельный стрелковый батальон. На участках предполагаемого прорыва наших дивизий враг отрыл окопы полного профиля, подготовил открытые пулеметные площадки с развитой системой ходов сообщения.

Согласно разработанному штабом плану, прорыв должен был осуществляться силами трех гвардейских стрелковых дивизий. Главный удар корпус наносил центром, на участке 97-й гвардейской стрелковой дивизии. Родимцев не случайно поставил на главном направлении именно эту часть. Дивизия успешно воевала на кировоградской земле, ее воины совершили немало подвигов при освобождении населенных пунктов. Командование верило, что в предстоящей операции гвардейцы окажутся на высоте. Острие удара наступающих войск в первом эшелоне направлялось между населенными пунктами Вершинополье — Субботцы. Такое решение было принято сознательно. Изучив материалы разведки, Родимцев убедился, что у противника наиболее слабая огневая система в обороне находится на стыке этих двух населенных пунктов. Кроме того, комкор планировал нанести удар в стыке населенных пунктов Вершинополье — Субботцы с таким расчетом, чтобы выйти частью сил на их окраины, а затем охватывающим маневром сломить сопротивление противника и обеспечить ввод в прорыв 7-го механизированного корпуса генерала Каткова.

К началу операции в каждой дивизии были созданы передовые отряды. В их задачу входило неотступно продвигаться за боевыми порядками полков первой линии, решительным броском захватить переправу через реку Ингул.

Утром, накануне наступления Родимцев приехал в дивизию Анциферова проверить готовность войск к наступлению. Хотелось самому убедиться, как вооружены бойцы, каков их моральный дух, как отдыхают.

Легкий снежок запорошил остовы сожженных хат, прикрыл белоснежным одеялом танки, орудия, полевые кухни. Отступая, гитлеровцы полностью сожгли многие деревушки. Многие бойцы спали прямо на земле у едва тлевших костров. Спали богатырским сном. Артиллерийские расчеты, прикрывшись чехлами, пристроились у своих орудий. Родимцев вместе с Анциферовым шли по разрушенной деревне и удивлялись выносливости, самопожертвованию советского солдата. У одного из костров остановились покурить. Около двух месяцев, от самого Днепра, шли сюда с непрерывными боями гвардейцы. И сейчас, получив короткую передышку, отдыхали. Кто курил, ведя неторопливую беседу с товарищем, кто спал, набираясь сил, чтобы завтра снова идти в бой. Теперь на Кировоград. Родимцев подозвал дежурного, предупредил, чтобы внимательно смотрел за костром: «Не ровен час, можно и обморозиться, если огонь затухнет». И, глядя на этих ребят, спящих у костра, на снегу, невольно вспомнился родной Шарлык с короткими, утопающими в снегу улочками, добротными избами, надворными постройками и лесная дорога в Оторванку, куда бегал на лыжах в школу.

Кажется, это было давным-давно. Сколько же лет прошло? Он стал высчитывать. Получалось, больше десяти лет не был дома, не видел родных улиц Шарлыка. Вроде бы десять лет — огромный срок, забыть можно и дома, и сельские улицы, а нет, зажмуришь глаза — и наяву все видишь. Вот и сейчас Родимцев представил свой дом, и мать, хлопочущую у печки, и сестренку Настю, перебирающую пшено. Тепло сейчас в доме, натоплено, лепешки, видно, печь собираются.

— О чем размечтались, товарищ генерал? — прервал его думы командир дивизии.

— Фу-ты, шайтан побери, воспоминания одолели, — засмеялся Родимцев.

— Завтра Новый год, — напомнил Анциферов, — встретить бы надо.

— Встретить-то встретим, но самая главная наша встреча будет там, — и Родимцев махнул рукой в сторону Кировограда. — А то, видишь, не для всех пока крыша есть, — показывая глазами на спящих на снегу солдат, подытожил генерал.

Так гвардейцы встречали новый, 1944 год. Но ни морозная ночь, ни отсутствие крова не испортили им настроения. Наоборот, они были счастливы, что видят радостные лица крестьян, избавившихся от гитлеровцев; счастливы, что движутся на запад, освобождая село за селом.