Неодолимые

— У этого старого хрена, хозяина, снега зимой не выпросишь, не только белены, — буркнул шофер.

— Это что же, дед за деньги не хочет яблок дать?

— Смотря какие деньги. Для нас рубли деньги, а для него вроде как бумажки для сортира.

— Какую-то ты околесицу несешь, — начал сердиться Родимцев. — А какие же деньги ему нужны?

— Марки, немецкие марки.

От неожиданности полковник вначале замолк, потом, нервно прикусив папироску, выбросил ее на дорогу.

— Ты не завираешь? — помолчав, переспросил Родимцев шофера.

— Сами можете убедиться, товарищ полковник, чего этой гадине сподручнее брать.

— А что, и проверю, давай назад.

Миша нехотя развернул на узкой улочке машину, не торопясь подкатил к злополучной хате. Еще издали Родимцев увидел опершегося на калитку кряжистого деда в красной косоворотке и широкополой шляпе, деловито пускавшего перед собой из крючковатой трубки седые облака тяжелого самосада.

Стараясь быть спокойным, Родимцев одернул гимнастерку, поправил ремень, не торопясь подошел к старику.

— Бог в помощь, — почему-то пришло на ум почти забытое крестьянское приветствие.

— Бог-то он бог, да не будь сам плох, — недружелюбно отвечал колючий дед.

Поняв, что дипломатничать сейчас — лишний труд, да и не привык он к этому делу, Родимцев напрямик спросил:

— Ты что же, отец, рублями брезгуешь?

— Так тож вы, славные защитники, нам такой ориентир даете, — съехидничал старик.

— Это какой же такой ориентир? — опешил полковник.

— А такой, родименький, что немчуру, словно гостя красного, до нас допускаете. Ну, а немец не рубли, марки, сказывают, больше пользует.

— Ну, хрыч ты старый, — не выдержал Родимцев, — фрицы еще не пришли, а ты уже марки для них готовишь?

— Ишь, раскипятился, как самовар, — ничуть не испугавшись, остановил его дед. — Раз балакаю с тобой так, — значит, право такое имею.

И он выложил накипевшую на душе боль. Оказывается, в Красной Армии воюют два его сына, а зять, муж дочери Оксаны, — комиссар. Сам дед в первую мировую изрядно, по его словам, «поколошматил немчуру».

— И теперь, на старости лет, — злился старик, — стыдобу такую терпеть должны: сынки наши вражью силу сдержать не могут, драпают без оглядки, еле портки поддерживают.

— Да погоди, — остановил не на шутку разошедшегося деда Родимцев.

— Чего погоди, пока погодь будем делать, фашист вместо тебя эти яблоки есть станет да салом нашим обжираться.

— Ну ладно, шайтан с тобой, — вконец расстроенный, чертыхнулся Родимцев. — Только ты зря рублями брезгуешь. Они тебе еще пригодятся, помяни мое слово, — и он тяжело зашагал к машине.

— Хлопцы, погодите, — неожиданно заставил полковника остановиться звонкий девичий голос.

Из боковой калитки с ведром, наполненным ядреными яблоками, бежала красавица Оксана.

— Не поглядайте сердито на деда. Лютует на фрица, вот и серчает на всех, за ружье сам собирается браться. Вот, возьмите на дорожку, будьте ласковы.

— Спасибо, дочка, — отводя взгляд в сторону, хрипло проговорил полковник.

6

Через несколько дней бригада Родимцева в соответствии с новым приказом сосредоточилась в нескольких километрах севернее Конотопа. Комбриг выбрал для штаба село Поповку. Он рассчитывал, что здесь десантники отдохнут, восстановят силы, примут пополнение, займутся боевой подготовкой. Но все планы были сорваны. Не успели десантники обосноваться на новом месте, как в небе показалась армада фашистских самолетов. Удар был такой мощный, что даже понюхавшие пороху десантники удивленно разводили руками. Было ясно одно: у фрицев был хороший наводчик на штабы.

Едва воздушные пираты улетели, в Поповке появился командир корпуса Затевахин. Хотя он пытался выглядеть спокойным, все почувствовали его волнение и большую озабоченность.

— Родимцев, карту на стол.

Бегло взглянув на расстеленную штабную карту, которую уже знал назубок, и, разбуди его ночью, мог бы сразу объяснить позиции своих войск, комкор ткнул в нее пальцем:

— Теперь наша оборона будет здесь, на южном берегу реки Сейм. Несомненно, немцы попытаются оседлать дорогу Кролевец — Конотоп. Не дать им этого сделать — твоя задача, комбриг. Понял? — Немного помолчав, добавил: — Разведчики докладывают, что гитлеровцы форсировали Десну в районе Каропа. А это значит, что не сегодня-завтра их танки будут здесь и могут появиться на Сейме.

Трудно понять, как за такой короткий срок бригада снова оказалась в полосе обороны. Десантники, наученные горьким опытом, без промедления начали рыть окопы, по всей науке конструировали системы противотанкового и противовоздушного огня.

Бойцы устали от постоянных переходов, внезапных вражеских налетов, кровопролитных боев, но каждый понимал, что от того, как они приготовятся к встрече врага, зависит успех боя, да и их жизнь. Рыли вначале молча, неторопливо. Потом, чтобы как-то снять напряженность, стали в шутку подтрунивать друг над другом.

— Доброе село было под Киевом, — мечтательно произнес вслух рыжеватый солдат, — жаль только борща наваристого не доел — пришлось по тревоге собираться.

— Да, сальца с картошечкой отварной неплохо бы надернуть, — поддержал его напарник, волоча толстенное бревно.