Неодолимые

Предчувствия полковника не обманули. Чуть забрезжил рассвет, как гитлеровцы при мощной поддержке артиллерии, минометов и авиации перешли в наступление, решив сбросить гвардейцев в Волгу. До вечера не утихала смертоносная канонада. Немцы были пунктуальны. Через каждые четверть часа на боевые порядки дивизии пикировали фашистские стервятники и сбрасывали тонны бомб. Несмотря на многочисленные потери, скрежеща гусеницами, ведя безостановочный огонь на ходу из пушек и пулеметов, на позиции гвардейцев надвигались танки. Но гвардейцы не только защищались, но и, где возможно, переходили в контратаки. Улучшил свои позиции в центре города полк Елина, успешно отражали атаки озверевших гитлеровцев гвардейцы Панихина. Как и предполагал комдив, тяжело пришлось защитникам Мамаева кургана. Здесь фрицы сосредоточили несколько батальонов пехоты и более двадцати танков. Шесть раз в течение дня фашисты пытались сбить подразделения гвардейцев с высоты и каждый раз убирались восвояси, устилая склоны кургана трупами своих солдат и офицеров. Помогала сегодня гвардейцам с другого берега Волги и наша тяжелая артиллерия. Контролируя высоту 102,0, артиллерийские разведчики успешно корректировали огонь батарей.

В разгар дня Родимцеву позвонил Елин, доложил, что связь с батальоном Федосеева прервана. По интенсивному ружейно-пулеметному огню, взрывам гранат, налетам вражеской авиации командир был уверен, что вокзал пока в наших руках. Комдив приказал немедленно послать на связь с батальоном группу разведчиков. Когда прошло условленное время и разведчики не вернулись, Родимцев снарядил к вокзалу единственный, бывший у него в резерве тяжелый танк КВ с группой бойцов. Но и эта попытка прорваться к окруженному батальону оказалась безуспешной. И тогда комдив пошел на крайнюю меру. Он вызвал по рации майора Долгова:

— Слушай, майор! Немедленно сними батальон Кирина с Мамаева кургана и поверни в сторону вокзала, разверни в том же направлении батальон Мощенко.

— Товарищ Полковник… — начал было командир полка.

— Все, понял меня! Оборону кургана поручи батальону Исакова, оставь ему еще одну роту.

Связь оборвалась.

11

Уже месяц, зацепившись на крутых волжских скатах, в разбитых домах и заводских цехах держались гвардейцы. Как ни бесновались гитлеровцы, сколько ни обрушивали на головы защитников бомб, снарядов, мин, они не смогли опрокинуть гвардейцев в Волгу и вернуть захваченные у них позиции. Части противника несли большие потери и, самое главное, изматывались, все более и более втягиваясь в изнурительные, длительные бои, что совсем не входило в гитлеровские планы.

Гвардейцы все четче налаживали свой армейский быт. В прибрежных оврагах, штольнях организовали полевые госпитали, наладили доставку питания, боеприпасов. А в конце сентября для защитников настал большой праздник. В дивизию прибыло первое пополнение — почти тысяча бойцов. Гвардейцам стало полегче. Вскоре из штаба армии пришло еще одно доброе известие. Командарм сообщал, что по инициативе горкома комсомола сформирован добровольческий отряд численностью около пятисот комсомольцев, которым предстояло пополнить ряды 13-й дивизии.

На следующий день недалеко от переправы, в хорошо защищенном огромным скатом овраге построил комдив новобранцев. Вот они стоят перед ним — парнишки семнадцати — восемнадцати лет. «Небось и побриться ни разу не успели», — полковник медленно шел вдоль строя молодых новобранцев, пристально вглядываясь в их лица. А они, эти ребята, выросшие на берегах Волги, мечтавшие стать учеными, конструкторами, инженерами, рабочими, журналистами, широко открытыми глазами смотрели на того, кто обходил их строй. Не таким представляли они увидеть легендарного комдива 13-й дивизии Родимцева, имя которого почти каждый раз передавалось в сводках Информбюро. Ребята ожидали увидеть двухметрового гиганта, в генеральской форме с красными лампасами, с пистолетом на ремне, в фуражке с золотой кокардой. А перед ними ходил небольшого роста, коренастый человек и задумчиво, как-то хитровато щурил карие, уставшие глаза, человек в солдатском бушлате и в солдатской потертой пилотке. И совсем уж парней смутило, что комдив держал на руках обыкновенную серую кошку.

«И что я с ними делать буду? — удрученно казнил себя комдив. — Им бы за партой сидеть, а мы их в такое пекло». Обойдя строй, он остановился у правого фланга, бережно передал кошку ординарцу, не спеша расстегнул солдатский бушлат, потянулся в карман за «Казбеком». Стоявший против него высокий, худощавый парнишка неожиданно вытянул вперед длинную тощую шею и весь подался вперед. Глаза его широко, изумленно застыли на груди полковника. Родимцев даже опешил:

— Тебе что, плохо?

— Покажите, товарищ командир, — как-то по-мальчишески вымолвил новобранец.

— Чего тебе показать, кино, что ли, как немцы наступают?

— Звезду покажите.

И тут командир понял: когда он расстегнул бушлат, «пацаны», стоявшие перед ним, увидели на гимнастерке Золотую Звезду Героя, ту самую, которую он получил за бои в Испании.

— Я тебе что, картинная галерея, чтобы меня разглядывать?