Неодолимые

Морозы крепчали день ото дня, метели и бураны устраивали снежные пляски, а с левого берега, из-под Красной Слободы урчали, двигаясь по толстому льду, грузовики с боеприпасами, провиантом, военным снаряжением. А туда, за Волгу, нескончаемым потоком потянулись колонны пленных гитлеровцев. Оборванные, голодные, обовшивевшие, уныло брели под конвоем советских гвардейцев недавние завоеватели Франции, Норвегии, Бельгии, Дании, Чехословакии, Польши. Комдив Родимцев после митинга, состоявшегося возле здания, где был пленен фельдмаршал Паулюс, командующий бесславной шестой армией, ехал на трофейном «опель-адмирале» к месту нового назначения. Сталинградская битва завершилась, но война для него, генерала Родимцева, как и для всех советских людей, продолжалась. На одном из перекрестков дорог комдив услышал разговор молодого краснощекого бойца с долговязым регулировщиком:

— А где тут, браток, дорога на Берлин?

— Шагай прямо, не сворачивай, там и будет это проклятущее логово.

Логово. Там появился на свет варварский план «Барбаросса», по которому с лица земли должны были исчезнуть Москва, Ленинград и многие другие города России, а славяне превращены в рабов. «На всю жизнь запомню Сталинград, — размышлял про себя, сидя в машине, комдив. Перед отъездом они с комиссаром Вавиловым, с начальником штаба Бельским и с командиром полка Самчуком прошли по городу. Вернее, по его развалинам. Груды щебня, битого кирпича были завалены снегом. То там, то здесь торчали концы рухнувших балок, обрывки арматуры, мертвыми глазницами чернели разрушенные дома, на трамвайных линиях застыли изрешеченные пулями, осколками снарядов перевернутые вагоны. И повсюду трупы убитых, замерзших. Генерал поймал себя на мысли, что сейчас по-иному воспринимает эти руины, развалины, остовы осиротевших домов. Когда шли бои, все это для генерала были опорные пункты, узлы обороны, огневые позиции, а теперь что-то иное.

Разрушенный, растерзанный город дышал, жил. Еще тяжело, с трудом, но жил.

После разгрома гитлеровских войск под Сталинградом дивизия Родимцева была передана в соседнюю шестьдесят шестую армию. И вот сейчас комдив вместе с адъютантом Дмитрием Шевченко на трофейном «опель-адмирале», взятом в штабе Паулюса, ехал на доклад к новому командующему. Штаб располагался на северной окраине города, в одной из многочисленных балок.

Непривычная тишина стояла кругом. Регулировщики в белых полушубках, в огромных валенках спокойно и деловито командовали грузовым потоком, энергично жестикулируя красными флажками, словно дирижерскими палочками. Трудно было поверить, что совсем недавно здесь проходили тяжелейшие кровопролитные бои, горела река, вулканами вставала на дыбы земля, унося с собой тысячи человеческих жизней. На дороге был гололед. Остерегаясь беды, шофер вел машину на малой скорости, словно прощупывая ледяную ленту, таившую в себе массу неприятных сюрпризов. И все же оплошал. На крутом повороте, на спуске шофер слегка притормозил — и через мгновение машина лежала набоку в кювете.

— Эх, раззява, — сгоряча чертыхнулся Шевченко.

— Да я что, товарищ капитан, с коньками, что ли, езжу.

— Не с коньками, а с головой надо ездить.

Генерал остановил незлобно препиравшихся, послал адъютанта к бойцу-регулировщику, стоявшему невдалеке, у развилки дорог, с приказом узнать, далеко ли до штаба армии, а заодно попросить подмогу, грузовик какой-нибудь с тросом.

Капитан шустро выскочил из машины, побежал к перекрестку. А еще через минуту комдив услышал, как регулировщица жестким голосом отчитывает адъютанта:

— Вот чесану из автомата, тогда будешь знать, где находится штаб армии.

Адъютант, пытавшийся еще несколько минут взять регулировщицу на горло, тон поубавил, но не сдавался:

— Полегче, красавица, все же с гвардейцем дело имеешь, а не со всяким прохожим.

— Гвардейцы сами должны понимать, что с каждым встречным о штабе не балакают.

— Это кто же первый встречный? Мы — гвардейцы Родимцева? Да если хочешь знать, мы здесь, в самом пекле… — Капитан от несправедливых слов дивчины даже начал заикаться.

— А у вас на лбу не написано, что вы гвардейцы Родимцева, здесь много разного люда бродит, одних только фрицев пленных тьма-тьмущая. Так что не мешайте работать, капитан, а грузовик вам на помощь сейчас пришлю.

Генерал, посмеиваясь в теплый воротник бекеши, вначале хотел прийти на помощь своему адъютанту, но потом передумал, решив, что регулировщица права.

Капитан вернулся к машине взбудораженный.

— Расплодили здесь тыловых крыс, пока мы по городской щебенке под огнем ползали.

— Ну, будет тебе, Дмитрий, — совсем по-домашнему остановил его генерал. — Ну что ты к девчонке привязался, права же она. Да и где сейчас тыл, где передовая — кто определит? — Немного помолчав, хитровато прищурился: — А вообще-то как, ничего?

— Чего ничего? — делая вид, что не понимает вопроса комдива, адъютант полез за папиросами.

— Ну, этот регулировщик с флажками и с женским голосом?

— В жизни такой не видел — красавица! — расхохотался Шевченко.