Неодолимые

Так или иначе, но приход командира дивизии встряхнул, приободрил защитников дома, вселил в них уверенность в своих силах, напомнил, что они не одни, что за ними родная дивизия. Защитники дома Павлова теперь еще более явственно сознавали, что сковали значительные силы врага, лишили его возможности маневрировать на важном участке фронта. Они понимали, что защищая четырехэтажную цитадель в центре города, помогают своим боевым товарищам выиграть драгоценные часы и километры и тем самым выполнить план Верховного Главнокомандования полного уничтожения вражеской группировки. Наткнувшись в центре города на стойкое сопротивление гвардейцев Родимцева, фашисты поняли, что им будет не просто сбросить в Волгу советских бойцов. И поэтому, используя крупные здания, создали перед фронтом дивизии мощные опорные пункты и узлы сопротивления. Некоторые из них были уничтожены, кое-какие, как дом Павлова, отбиты, но большинство зданий противник продолжал прочно удерживать. И рано или поздно их надо было тоже брать.

Особенно досаждал защитникам дома Павлова «молочный дом», который так окрестили за его белый цвет. Несколько раз они просили разрешить им «шугануть оттуда фрицев», но каждый раз им приказывали «заниматься своим делом». Даже когда лейтенант Афанасьев, воспользовавшись приходом комдива, высказал свои соображения по поводу «молочного дома», тот немного помолчал, потом согласился, что «приобрести эту жилплощадь» для дивизии заманчиво, но тем не менее тоже приказал подождать, не горячиться.

— Сил у нас, ребята, пока маловато, чтобы эту коробочку у фрицев отбить, — признался комдив. — Вот получим пополнение, тогда и дадим прикурить фрицу.

Генерал не стал скрывать от бойцов, от Павлова, от Афанасьева, что штаб дивизии готовит операцию по штурму «молочного дома». Особое задание уже получил саперный батальон, который должен подготовить надежные подходы, обеспечить первый бросок штурмующих групп.

— Нас не забудьте, товарищ генерал, — настаивал Афанасьев.

— Учтем ваши пожелания, но сейчас терпение и терпение.

19

Гвардейцы уже давно забыли о своих думках по поводу «молочного дома», как в конце ноября Афанасьеву позвонили из штаба: «Готовь своих богатырей — будем работать».

Лейтенант понял, что означало слово «работать». Наступать. Почти два месяца непрерывных боев провели гвардейцы, не покидая обжитого дома. В обороне был налажен быт, люди знали свои места, могли даже отдохнуть, и все же они обрадовались известию. Никому даже в голову не пришло, что штурм «молочного дома», превращенного в настоящую крепость, для некоторых может оказаться последним. Гвардейцы уже слышали приближающуюся канонаду наступавших советских войск и делали все, чтобы ускорить день окружения гитлеровской группировки в Сталинграде, соединиться со своими братьями по оружию.

И когда комбат Жуков, сам решивший возглавить штурм, подал долгожданную команду: «В атаку», гвардейцы неудержимо метнулись вперед. В окна «молочного дома» полетели гранаты, ворвались пулеметные и автоматные очереди.

Дом был взят. Но цена этого штурма оказалась чересчур дорогой. Были ранены славные защитники «дома солдатской славы»: сержант Павлов, ефрейтор Глущенко, рядовые Черноголов, Мосиашвили, Турдыев. Сложил свою голову бесстрашный командир роты старший лейтенант Наумов. Но взять дом оказалось только полдела, удержать его было куда труднее. Остервенелые от неудач гитлеровцы предпринимали одну за другой контратаки, пытаясь вернуть утраченные позиции. Свои оголтелые атаки фашисты перемежали убийственным огнем из орудий и минометов. И уже к вечеру следующего дня от роты гвардейцев осталось несколько бойцов. Кончились патроны и гранаты, в подвале стонали раненые. Комбат Жуков бросил на помощь осажденным свой последний резерв, но из-за плотного вражеского огня бойцы не смогли пробиться к товарищам.