Неодолимые

Добрые вести поступили и от генерала Якшина, который доложил, что на его участке атака противника отбита, сожжено и подбито пятнадцать вражеских танков. От таких докладов у генерала Родимцева на душе стало веселее. Он понял, что в тяжелом сражении наступает перелом. Он был в прекрасном настроении, задирал веселыми шуточками штабистов, тщательно учитывавших вражеские потери, особенно танки.

— Ну, как, сходится дебет с кредитом, — шутил генерал, — или ваши кассиры прогорели?

— Да уж так прогорели, что смрадный чад стоит в округе, — намекая на огромное число подбитых танков, отвечали штабисты.

Шутка шуткой, но генерал, радуясь удачам, продолжал внимательно изучать действия противника, пытаясь выяснить его дальнейшие планы и намерения.

4

Гитлеровцы явно стали осторожничать. Часть танков покатила назад. Во второй половине дня, оставив на поле боя около трети своих танков, противник на Обоянском направлении полностью отказался от наступления. Но хотя враг и отходил, потеряв много техники, боеспособность он не утратил. Надо было ждать нового напора фашистов. Чтобы уяснить создавшееся положение, Родимцев вместе с адъютантом, капитаном Шевченко, коноводом Иваном Толстых и командующим артиллерией полковником Барбиным отправился верхом на лошадях в любимую 13-ю дивизию. Для сокращения маршрута поехали не через Обоянь, а по прямой.

В селе Знобиловка путь конникам преградила река. Решили переправиться вброд. Родимцев первый вошел в воду, за ним и остальные конники. Мальчик, так звали коня генерала, от берега метра четыре шел по дну, а потом неожиданно оступился и, вытянув шею, фыркнул и поплыл. Генерал освободил поводья левой рукой, правой взялся за гриву коня и вскоре благополучно добрался до противоположного берега. Спрыгнув с коня, снял сапоги, чертыхаясь, принялся выливать воду. Вот уж действительно справедливо говорят: «Не зная брода, не лезь в воду». Но как оказалось, главные неприятности были еще впереди.

Вторым за Родимцевым вышел на берег капитан Шевченко. За ним плыл Иван Толстых. Лошадь полковника Барбина упрямилась, не хотела идти в воду.

— Отдай поводья, прижми шенкеля, — крикнул Родимцев.

Барбин наконец кое-как затянул коня в воду. Лошаденка была маленькая, щупленькая и раньше времени пошла вплавь. Родимцев, наблюдавший за этой картиной, неожиданно притих, когда на середине реки лошадь Барбина начала крутиться. Полковник был высокого роста и своим грузным телом топил маломощную лошаденку. Выбившись из сил, она беспомощно плыла по течению. Наконец каким-то чудом и лошадь, и всадника выбросило на мель. Почувствовав землю, животное радостно отряхнуло воду и кинулось на берег, потащив за собой по песку беспомощного Барбина.

Когда Родимцев с адъютантом подбежали, полковник, тяжело дыша, лежал на спине, одна нога его торчала в стремени, спина и бок кровоточили. Пришлось отправить его с Иваном Толстых в село, а в дивизию добираться вдвоем с адъютантом.

Путь конников лежал через огромное поле, где совсем недавно гремел кровопролитный бой. То там, то здесь дымились подбитые и сожженные фашистские танки. Повсюду валялась искореженная и сожженная техника, тела убитых. Земля была изрезана артиллерийскими снарядами, минами и авиационными бомбами.

— Товарищ генерал! — крикнул адъютант. — Смотрите, сколько подбито фашистских танков. Это им не сорок первый, узнали, какая у нас техника.

Но генерал не откликнулся, он видел в том хаосе металла и искалеченных человеческих тел не только фашистские танки. Опытный глаз выхватил и раздавленные орудия нашего истребительного противотанкового полка. Какой год уже воюет он, кадровый военный, командир корпуса, но привыкнуть к этим жертвам не может и не хочет. И не только не хочет, а словно чувствует вину за потери. Задумавшись, генерал даже не заметил, как они въехали на позиции 13-й дивизии.

— Что с вами, Александр Ильич? — почувствовав что-то неладное с командиром, встретил его вопросом комдив Бакланов.

— Все бывает в жизни, — уклончиво ответил генерал.

После коротких приветствий, расспросив о друзьях, перешли к делу. Родимцев выяснял придирчиво, что сделано по укреплению и инженерному оборудованию обороны.

— Крайне мало времени, — сетовал комдив, — но тем не менее успели закрепиться основательно, организовали четкую систему артиллерийского и стрелкового огня, особенно противотанковой артиллерии…

— Ты мне лекцию не читай, как надо налаживать оборону, — перебил комкор, — а конкретно говори, что сделано? С цифрами. Как артиллерию используешь? Что саперы и инженеры сделали? Сколько окопов вырыто?

И комдив, крякнув, начал заново докладывать о проделанной работе, теперь уже с фактами, с цифрами, то и дело обращаясь к карте, расшифровывал на ней кружочки, ромбики и другие обозначения. Он доложил, что, по сообщениям дивизионной разведки, немцы половину танков отводят в тыл, оставляя незначительную часть в обороне.

— Судя по всему, — высказал предположение Бакланов, — это была последняя попытка прорваться танковыми частями на Обоянь.