Неодолимые

После Сталинградской битвы, когда Родимцев со своим корпусом перешел из шестьдесят второй армии в подчинение командарма Жадова, он не сразу смог перестроиться. Резкий, жесткий, неуступчивый Чуйков. Интеллигентный, мягкий, но тоже не менее требовательный Жадов. Разные по характеру, они вместе с тем были одними из самых опытных, грамотных, умелых командармов в войсках. Первое время не все планы, предложения Родимцева принимал новый командарм, частенько поправлял, даже отменял принятые им решения. Человек, не склонный к долгим обидам, Родимцев объяснял для себя такое поведение командарма чрезвычайной, порой чрезмерной осторожностью. Но надо быть справедливым, время показывало, что осторожность командарма обычно оправдывалась на деле и приносила только пользу. И когда сегодня Жадов, не раздумывая, согласился со смелым решением Родимцева, тот понял, что это неспроста, значит, что-то готовится.

5

Именно в это горячее время в штабе корпуса появился представитель Ставки маршал Жуков. Представляясь, Родимцев обратил внимание, что рядом с маршалом, кроме порученца, никого нет. А ведь кто в войсках не знал Жукова! Все, от рядового до командующего. Поговаривали о нем, что крут, требователен, строг, на выражения не скупится, Ходили слухи, что маршала постоянно сопровождают несколько генералов для немедленной замены провинившихся командиров с последующим докладом в Ставку. Участник громких событий на Дальнем Востоке, начальник Генерального штаба — Жукова побаивались, но уважали в войсках за ум, справедливость, неукротимость в достижении цели. И естественно, появление его в любом штабе представляло целое событие. «Так, значит, менять пока не собирается, — пронеслось в голове у командира корпуса, — порученец для такой должности не подойдет». Но хвалить маршал тоже Родимцева не собирался.

— Вслепую действуете, без разведки, плохо организовано взаимодействие родов войск. И вообще какая-то нерешительность.

«Вот тебе на, — молча слушал Родимцев, — еще три дня назад ругали за решительность, самостоятельность, а теперь разворот на сто восемьдесят градусов».

Жуков подошел к оперативной карте боевых действий корпуса и углубился в ее изучение. Пока он внимательно вглядывался в красные и синие стрелы, условные кружочки и кольца, в штаб прибыли вызванные им командарм пятой армии Жадов и командующий танковой армией Ротмистров.

— Ну вот, все доблестное воинство в сборе, — поднял голову Жуков. И он твердо, немного резковато стал отдавать генералам указания о боевых действиях войск, подробно останавливаясь на упущениях. От его соленых словечек Ротмистров еле-еле успевал вытирать пот со лба. Командарм Жадов, взволнованно переступая с ноги на ногу и поскрипывая до блеска начищенными сапогами, попытался что-то возражать. Но Жуков так пристально и внимательно посмотрел на него, ухватившись левой рукой за свой массивный подбородок, что командарм перестал топтаться на месте и теперь уже слушал представителя Ставки без возражений.

Разговор зашел о развертывании широкого наступления, о тщательной подготовке к этому всех войск. Родимцев понял, что речь идет не только о его корпусе и не только об их пятой армии, а о фронте, и даже о нескольких фронтах. Все почувствовали, что наступает самый ответственный период в Курско-Орловской операции советских войск. Да и трудно было не догадаться, если сам маршал Жуков приехал в штаб корпуса.

Почти две недели гвардейцы готовились к предстоящим боям. Офицеры штаба проводили рекогносцировку на местности, уточняли вопросы взаимодействия родов войск, заботились о пополнении боеприпасов и приведении в порядок материальной части. Казалось, сам воздух был напоен атмосферой предстоящих боев. Какие они будут? Конечно, бывалые фронтовики знали, что легких побед не бывает. Будь то небольшой, скоротечный бой, будь то огромное сражение. По опыту все знали, что при наступлении потерь в несколько раз больше, чем при обороне. И тем не менее все ждали одной команды: «В атаку!»

Корпусу Родимцева было приказано наступать в полосе девяти километров. Гвардейцам предстояло прорвать тактическую зону обороны противника на глубину до пятнадцати километров. При этом войскам ставилась задача, которую за время войны еще никому не приходилось решать. На своем узком участке гвардейцы должны были обеспечить ввод в сражение целой танковой армии генерала Катукова. Это была новинка и, значит, риск.

В полосе наступления почти всюду — холмистая местность, перерезанная глубокими оврагами, балками, небольшими рощами. В глубине обороны протекала река Ворскла, крутые берега которой вздымались над водой на несколько метров. И повсюду — села с бревенчатыми избами, сараями, скотными дворами. Все это позволяло противнику создать прочную оборону.

Сил еще у гитлеровцев оставалось предостаточно. Разведчики установили, что в полосе наступления корпуса оборонялись три пехотные и одна танковая дивизия.