Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

И все же антропологи давно придерживаются мнения, что развитие крупномасштабных социально структурированных сообществ с развернутым разделением труда было бы невозможно без внушительной пищевой базы, которую могло обеспечить только интенсивное земледелие{1121}. Сторонники этой позиции усматривают между эволюционной приспособленностью и земледелием положительную связь, которая, возможно, и побуждала наших предков к агрономическим инновациям. То есть наши предки занимались земледелием, поскольку видели в контролируемом производстве пищи способ увеличить ее объемы и одновременно снизить непредсказуемость доступности к ней.

По аналогии со склонностью животных запасать пищу, когда требуется пережить суровые времена, можно было бы предположить, что и человек обращался к потенциально интенсивным формам производства пищи, когда альтернативные источники – легко добываемые дары природы – оказывались недоступными. По этой логике земледелие должно было развиваться, когда снижалась доступность или производительность диких ресурсов. Однако при таких рассуждениях упускаются из виду другие факторы: бедная ресурсами среда зачастую не обеспечивала необходимые условия и для выращивания культурных растений{1122}, и у человека в такой обстановке, как правило, просто не было лишнего времени для изобретательства. Более того, несмотря на все преимущества земледелия, у нас почти нет подтверждений тому, что его появление существенно снизило риск голода и нехватки ресурсов{1123}. Даже если земледельцы научились лучше охотников-собирателей хранить и транспортировать пищевые продукты и, возможно, не сталкивались с очень уж сильными перепадами уровня их доступности, у антикризисных хозяйственных стратегий оседлых популяций были не только плюсы, но и минусы{1124}. В действительности зачастую все преимущества нивелировались такими факторами, как растущая беззащитность посевов перед климатическими колебаниями и другими природными опасностями; в дальнейшем эту уязвимость еще сильнее усугубляла специализированность или узконаправленность многих агросистем{1125}. Видя такой неожиданный для интуитивной логики поворот, нельзя не задаться вопросом: почему же, несмотря на огромную трудоемкость, высокую вероятность неудачи и в некоторых случаях отсутствие четкого экономического стимула, так много сообществ переходило к систематическому земледелию? Какие обстоятельства способствовали его появлению и как ему удалось при всех перечисленных проблемах завоевать популярность?

Дело в том, что развитию земледелия почти наверняка способствовала не бедная ресурсами среда, а богатая, хотя связанные с ним технологии затем нередко распространялись и на территории более скудные{1126}. В изобильной среде популяция может позволить себе никуда не перемещаться и, соответственно, поддерживать более обширный технологический репертуар. Такая среда благоприятствовала росту населения, который зачастую влек за собой истощение ресурсов и снижение доступности желаемой пищи вследствие перепромысла. При этом с повышением эффективности освоения естественной среды становилось выгодно делать запасы и экономически оправданным оказывался вклад в земледелие.

Человек конструировал земледельческую нишу. Среда не бывает вечно изобильной или вечно скудной – это динамическая переменная, зависящая от результатов деятельности таких могущественных конструкторов ниш, как человек{1127}. Насколько будет богата ресурсами конкретная местность, принципиально зависит от культурного развития населяющих ее популяций, глубины их знаний и в конечном итоге от того, что они делают с окружающей их средой. Мы чемпионы по конструированию ниш – главным образом потому, что в своих манипуляциях со средой человек опирается на давний багаж знаний, приобретаемых и передаваемых культурным путем. Этот багаж и позволяет нам преобразовывать окружающий мир и повышать уровень допустимой нагрузки на среду{1128}.

Что касается вопроса, почему земледельческие сообщества процветали, несмотря на все негативные последствия, я подозреваю, что главную роль здесь сыграли два фактора. Первый сводится к естественному отбору. Если в двух словах, то земледельческие сообщества просто вытеснили охотников-собирателей, обогнав их в численности. Даже если поначалу земледелие и сказалось на человеческом здоровье отрицательно, оно все же, по крайней мере в некоторых сообществах, вызвало гигантский скачок допустимой нагрузки на среду{1129}. Возделывая почву, человек увеличил продуктивность местной природы на несколько порядков, и теперь она могла прокормить гораздо более многочисленное население. Земледельческие сообщества просели с точки зрения отбора по жизнеспособности, поскольку статистика выживаемости несколько снизилась, однако этот провал с лихвой компенсировался отбором по плодовитости (способности размножаться), так как выживающих детей теперь появлялось все больше.