Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Такой сравнительный анализ, в свою очередь, заставляет задаться вопросом: почему только человеческая культура оказалась способной постепенно наращивать сложность? Ответ, вытекающий из теоретических работ, заключается в том, что для сложной культуры требуется высокоточная передача информации. Как показывают аналитические исследования, даже небольшое увеличение точности социальной передачи ведет к значительному росту объемов культуры и срока ее сохранения, а для кумулятивной культуры необходима именно высокоточная передача знаний. Кроме того, благодаря проведенному турниру социальных стратегий мы узнали, что при интенсивной опоре на социальное научение автоматически достигается высочайшая прочность культурного знания. Судя по всему, после того как популяция преодолевала определенный порог в опоре на социальное научение, культурное знание обретало наибольшую устойчивость и могло сохраняться почти бесконечно. По мере роста доли социального научения (в противоположность несоциальному) поведение наших предков тяготело к большей конформности, у них начинали появляться модные поветрия, подобные тем, которые мы ныне наблюдаем в человеческих популяциях. В совокупности эти теоретические выводы означают, что становление достаточно целенаправленных и точных форм подражания неизбежно вело к появлению у наших предков множества составляющих способности к созданию культуры, которую мы наблюдаем у современного человека.

Как же наши предки добились такой высокой точности в передаче информации? Не подлежит сомнению, что это произошло посредством обучения, которое в дикой природе встречается редко, а в человеческом обществе повсеместно, если суметь распознать самые неочевидные его проявления. Как показывает исследование с применением математических моделей, условия для развития обучения крайне жесткие и трудновыполнимые, но кумулятивная культура их смягчает. Это значит, что у наших предков обучение и кумулятивная культура коэволюционировали, приведя впервые в истории жизни на Земле к появлению вида, представители которого обучают своих сородичей в широком ряде контекстов. Человеку нет равных в масштабности и разнообразии обучения главным образом потому, что благодаря кумулятивной культуре те знания, которые в противном случае трудно обрести, оказываются в распоряжении популяции и могут быть переданы учителями.

Обучение, предположительно, развивается при условии, когда (1) не требует больших затрат или они оказываются ничтожными по сравнению с затратами на обеспечение; (2) инструктаж отличается высокой точностью и эффективностью передачи; (3) наставник и ученик состоят в довольно близком родстве. Предпочтение при отборе должна получать любая адаптация, снижающая затраты на обучение, если она при этом не уменьшает сколько-нибудь существенно его эффективность. Именно там и тогда, в этом беспрецедентном контексте широкомасштабного обучения, наблюдавшегося у наших предков-гоминин, появился как вспомогательное средство обучения и начал развиваться язык. Он представляет собой адаптацию, вырабатываемую в ходе естественного отбора для снижения затрат, повышения точности и расширения областей обучения. Преимущество этой гипотезы в том, что она позволяет объяснить честность, сотруднический характер и уникальность языка, а также его обобщающую способность, на чем он базировался и почему передавался за счет научения. Человеческий язык уникален, по крайней мере среди ныне существующих видов, поскольку только человеку удалось сконструировать достаточно разнообразный, генеративный и изменчивый культурный мир, требовавший от своих обитателей разговаривать о нем. Стоило нашим предкам выработать пригодную для социальной передачи систему символьной коммуникации, и остальные свойства языка, например композициональность, сформировались следом, как бесплатное приложение.