Неонацизм-реваншизм. Мифы «психологической войны»

Чудовищные злодеяния гитлеровского режима и его преступный характер В. Рейх также объясняет особенностями жизни немецкой семьи, которой присущ жёсткий пуританизм, крайняя строгость нравов, подавляющая естественно возникающие сексуальные потребности и стремления. Но последние не исчезают, а лишь уходят с поверхности в глубины подсознания, с тем чтобы впоследствии вылиться в преступления, в жестокость и зверства, широкое поле для проявления которых предоставляет нацистский режим.

Исследуя «феномен» фашизма средствами психоанализа, В. Рейх попытался обосновать приход германского фашизма к власти специфическими особенностями немецкой нации, её структуры, вытекающей из «социального подавления природной сексуальности»[35]. Выделяя некие «специфические качества» «авторитарной немецкой семьи», он указывал, что именно она будто бы создала в младшем поколении структуру, характеризуемую некоей добровольно-принудительной обязанностью, самоотречением и абсолютной покорностью власти, а Гитлер в свою очередь «знал, как можно её великолепно эксплуатировать»[36]. В. Рейх и пытался доказать, будто фашистская пропаганда всецело рассчитана на дуализм психики «среднего немца», ограниченной рамками авторитарного государства.

Психологизация фашизма и его исторического развития стала особенно модной в буржуазной литературе США в 70-х годах[37]. Ряд американских буржуазных политологов развивают мысль о неизбежности слепого подчинения масс так называемой сильной личности в условиях авторитарной власти и утверждают, будто стремление к свободе самоподавляется уже «внутри» психики человека. Американский «психоисторик» Н. Пиокль утверждает, например, что немецкий народ обладает особой структурой душевного склада, для которой характерны неуравновешенность, неумеренность и сильно развитое чувство неполноценности. В стремлении к психологическому реваншу у немцев якобы развились и утвердились особая тяга к регламентации, порядку и дисциплине, страх перед анархией, перед оппозицией, преклонение перед сильным, презрение к слабому, садистские и мазохистские черты[38], страсть к патологическому болезненному подавлению слабых, зависимых, нижестоящих и стремление к самоуничижению, самобичеванию, лакейской учтивости перед стоящими выше.

Нередки утверждения, будто «средний нацист» является продуктом авторитарной власти[39]. «Психоисторики» пытаются подменить социальный анализ структуры массовой базы нацизма, формировавшейся на фоне обострения экономического и политического кризиса, путём демагогии, обмана и террора, надуманной типологией, рассматривая социальные силы, породившие и поддерживающие фашизм, не по классовым признакам, а по роду политической деятельности, роду занятия и т. д. Попытка разделить нацистов на несколько типов по принципу «хронологии» (довоенной, военной и послевоенной формации) усложняет, запутывает и маскирует классовую природу фашизма.

Авторы психоисторических исследований, утверждая, будто «авторитарная личность» и «авторитарный характер» помимо своей воли неизбежно стремятся к власти, а жажда власти в свою очередь представляет собой самое характерное проявление садизма (а последний является одним из распространённых способов самовыражения личности), формулируют основанную на неофрейдизме концепцию «психологии преследования и концентрационных лагерей». Она якобы изначально присуща немцам. Таким путём по существу оправдываются фашистские преступления, ибо выходит, что не гитлеровские палачи виновны в чудовищных преступлениях, совершённых ими против мира и человечества, а фатальная извечность глубинных инстинктов человека, проявление неосмысленной жестокости, жажда самоутверждения через разрушение и смерть и т. п.[40]