Неонацизм-реваншизм. Мифы «психологической войны»

Достаточно близко к психоаналитическим и социально-психологическим интерпретациям фашизма стоит и «феноменологическая» концепция, автором которой является западногерманский историк Э. Нольте. В 60-х годах он предпринял попытку создать некий противовес марксистской теории происхождения и социальной сущности фашизма. В своей докторской диссертации «Фашизм в своей эпохе»[48] и в подробном введении к книге «Теории о фашизме»[49], которая является сборником статей различных авторов, писавших о фашизме в период между 1921 и 1961 годами, т. е. за сорок лет, Нольте формулирует свои взгляды на фашизм. Суть их сводится к следующему: Нольте не признаёт за социально-политической наукой способности и возможности вскрыть природу фашизма. По-научному решить вопрос о происхождении, корнях и методах фашизма можно будет лишь тогда, когда исчезнут (умрут) противостоящие ему силы и течения. «Лишь тогда, когда рамки жизни исчерпают себя, пробьёт час науки»[50],– замечает Нольте.

Таким образом, Нольте в принципе отрицает возможность научного анализа таких общественных явлений, которые имели место при жизни нынешнего поколения. В общем это не новая для историографии концепция. Уже многие десятилетия в немарксистской социологии бытует мнение о том, что для точного анализа общественного явления следует «отойти» от него на более или менее значительную по времени дистанцию. Иначе якобы нет возможности спокойно, беспристрастно и объективно рассмотреть явление.

Известно, что в странах Запада историки современности нередко именуют себя политологами, а свою науку – политологией. Разумеется, какая-то доля истины в этих рассуждениях имеется: историк, изучающий проблемы современности или недалёкого прошлого, обязан быть особенно «иммунизированным» в отношении сиюминутных, чисто конъюнктурных факторов, тщательно учитывать все и всяческие взаимосвязи и взаимозависимость происходящих явлений, прочно оставаться на позициях историзма. Но это отнюдь не значит, что современное или близко отстоящее от нас по времени явление нельзя «анатомировать» с научных позиций. Да и сам Нольте, провозгласивший в полном согласии с неокантианской школой историографии непознаваемость фашизма как явления в условиях сегодняшнего дня, в конечном счёте довольно чётко формулирует основы своей концепции.

Историческим феноменом, согласно Нольте, являются нацистская идеология и мировоззрение, «идеи» фашистского вождя: в Германии – Гитлера, в Италии – Муссолини. Возникнув «феноменально» (а по Нольте, это значит, не будучи обусловленным видимыми факторами), идеология и личности вождей и формируют явление, называемое фашизмом в Италии, национал-социализмом в Германии. Нольте и его школа фашизмоведов не признают определения фашизма ни как «определённой фазы секуляризации», т. е. освобождения общества от власти и влияния религии, как это нередко утверждают христианско-либеральные историки, ни как «традиционно враждебной обществу власти масс», как характеризуют его представители консервативного направления, ни как «разновидности тоталитаризма», как оценивают фашизм либеральные социологи.

Нечего и говорить, что Нольте категорически отрицает определение фашизма как инструмента наиболее экстремистских кругов монополий и военщины. Он даёт свою интерпретацию фашизма как «выражения своеобразного и наднационального характера эпохи»[51]. Нольте даже называет хронологические рамки этой эпохи: это время между 1914 и особенно 1918 и 1945 годами. С 1945 года фашизм, заявляет Нольте, хотя и может проявляться в тех или иных формах, однако как «всемирно-историческая тенденция он мёртв»[52].

Мы намеренно оставляем в стороне пространные рассуждения Нольте относительно тех сил, которые образуют так называемую «либеральную систему», и тех, которые её разрушают (здесь Нольте отдаёт дань пресловутой «доктрине тоталитаризма», нередко объединяя в понятии «тоталитарные силы» нацистов и коммунистов, марксизм и фашизм, экстремистов справа и слева). Да и само понятие «либеральная система» в устах Нольте противоречиво и расплывчато.