Неонацизм-реваншизм. Мифы «психологической войны»

С различными изложенными выше концепциями, пытающимися объяснить возникновение фашизма «жёстким креплением», связана и «персоналистская», или «мессианская», теория, наиболее активными сторонниками которой являются И. Фест, Ф. В. Фабри, Г. Телленбах, Голо Манн, А. Буллок, В. Мазер, решительно отстаивает её и известный публицист Себастьян Хафнер. Если предельно кратко охарактеризовать смысл их взглядов, то он состоит в том, что нацизм явился созданием Гитлера (иногда говорится также и о его приближённых) и воплотил в себе черты и особенности, взгляды и поведение, характерные для личности фюрера. «Гитлер доказал силу индивидуума в историческом процессе»[58], – заявляет западногерманский историк Валентин. «Магнетизмом», присущим Гитлеру и вызвавшим «распад политического здравомыслия», объясняет возникновение нацизма социолог отнюдь не фашистских взглядов Манфред Функе – редактор «Аус дер политик унд цайтгешихте»– приложения к боннскому официозу «Дас парламент»[59]. Голо Манн (заметим попутно, что почти никто из сторонников «мессианской» теории не придерживается пронацистских взглядов, а многие настроены либерально или даже антифашистски) называет Гитлера «монстром», «чудовищным человеческим феноменом нашего… столетия»[60], который стал диктатором потому, что «он этого захотел». Телленбах говорит о Гитлере как о «демонической личности»[61], Хафнер – как о «демоническом демагоге»[62]. Маститый консервативный историк Ф. Майнеке утверждал, что в личности Гитлера, в его существе и действиях было нечто уникальное, чуждое (всем остальным людям. – А. Б.), трудно воспринимаемое[63]. Ещё категоричнее выражается Э. Дойерляйн, который пишет, что политика «национал-социализма исторически была определена единственным человеком»[64]. Аналогичную точку зрения отстаивает и А. Кюн, когда он заявляет, что «в центре специальных исследований по истории национал-социализма сегодня должна ещё постоянно стоять личность фюрера»[65].

Персоналии, посвящённые фашистскому фюреру, стали появляться уже в конце 50-х – начале 60-х годов. Но они были, так сказать, «моноаспектными», т. е. рассматривалась какая-либо одна из сторон истории фашистской диктатуры (например, внешняя политика – «деятельность» Риббентропа или «решение рабочего вопроса» – «труды Лея» и т. п.). Постепенно складывалась концепция: нацизм – порождение и «творчество» Гитлера.

Как уже отмечалось, для марксистской историографии нет запретных сюжетов или неприкасаемых тем. Вопрос лишь в том, с каких позиций освещается жизнь и деятельность того или иного лица, какую цель преследует автор персоналии. Следует признать, что все без исключения биографии Гитлера, вышедшие за последнее десятилетие на Западе, служат вполне очевидно неблаговидным целям: они «отчуждают» его от породившей нацизм и его главарей социальной системы, привлекают пристальное внимание к сугубо интимным сторонам жизни фюрера, призывают посмотреть на него с чисто «человеческой» точки зрения (людям свойственны и достоинства, и недостатки), не судить строго за слабости, которые присущи всякой исторической личности. Главное же в том, что подобный подход, который авторы биографий Гитлера называют «спокойным» и «объективным», влечёт за собой и другое: деяния фюрера подразделяются на полезные и вредные, положительные и отрицательные, направленные на благо народа и во вред ему. При этом большинство биографов, даже будучи вынужденными констатировать крах планов Гитлера, вред, нанесённый немецкому народу попыткой их осуществления (например, проигранную войну), не отказывают ему в субъективно благих намерениях[66].

Призывы вникнуть в психологию больших и малых фюреров, проникнуться сочувствием к ним, простить им их вполне человеческие слабости, проявить гуманность к осуждённым и неосуждённым фашистским преступникам и пожалеть их, разобраться в их делах спокойно, без излишней горячности пронизывают новейшую литературу о фашизме, появившуюся за последние годы, а также многочисленные телевизионные сериалы и кинофильмы.