Неонацизм-реваншизм. Мифы «психологической войны»

Широко рекламируемые социальные мероприятия нацистов на деле оказывались блефом. Гитлеровцы кичились, например, «урегулированием» пенсионной системы. «В нашем рейхе нет больше нищих стариков и голодных сирот», – возвестило в 1938 году министерство пропаганды. А между тем цифры опровергают это утверждение. Средний размер пенсии по старости и инвалидности в 1930 году составлял 37,40 марки, а в 1939 году – 31 марку; пенсия вдовам была соответственно 22,48 и 19 марок, пенсия сиротам – 15,49 и 10.5 марки[153].

Из всего объёма строительных работ в наиболее благополучном 1937 году на строительство жилья приходилось лишь 5,1 процента всех капиталовложений. В 1939 году, согласно официальной статистике, в стране не хватало 1,5 млн квартир, 1,3 млн квартир были признаны находящимися в аварийном состоянии, 1,7 млн квартир были недопустимо перенаселены и 1.5 млн квартир было необходимо, чтобы обеспечить подрастающее поколение. Дефицит выражался внушительной цифрой – 6 млн квартир. Даже в первые три года мирового экономического кризиса в Берлине в среднем строилось 29 тыс. квартир ежегодно, в годы же нацистского «процветания» – не более 17 тыс.[154]

Скудные продовольственные нормы держали большинство населения на грани голода. В годы войны стало ещё хуже. Как признавал высокопоставленный гитлеровец министр Заукель весной 1943 года, неуклонный рост цен не позволял почти двум миллионам семей в Германии выкупить положенные им по карточкам и ордерам продовольственные и промышленные товары.

Абсолютизация роли и значения государства, прямая апологетика централизованной власти, проповедь необходимости полного подавления личности и «растворения» её в подчинённых государству различных формах общности: расе, народе, нации, в корпоративных объединениях различного характера («ты – ничто, твой народ – всё») – сами по себе уже исключали даже постановку вопроса о каких-либо правах личности, граждан.

Отказ от прав личности во имя целей, провозглашаемых государством, являлся основой поведения человека, немца в обществе. В созданной фашизмом и глубоко враждебной человеку схеме «исторические судьбы – вождь – партия – государство – народ – нация» не остаётся места для индивидуума, для личности. Честь, долг, верность фюреру, государству и расе, согласно догмам нацистской идеологии, были превыше любых прав, свобод и благ отдельной человеческой личности.

«Нет и не должно быть свободы личности, – говорил один из видных нацистских идеологов, Дитрих. – Есть только свобода народов, наций, рас, ибо они и есть материал и историческая среда, в рамках которой только существует жизнь индивида»[155].

Впрочем, о каких правах личности могла вообще идти речь в гитлеровском «рейхе»?

Вот таким был «порядок» в нацистском «рейхе», объявленном его основателями «тысячелетним», но просуществовавшим только двенадцать лет.

За возврат к такому «порядку» ратуют сегодня духовные наследники гитлеровцев. И этот молодой парень из Гамбурга, придавленный угрозой безработицы, неуверенностью в завтрашнем дне, безденежьем, которое особенно болезненно ощущается на фоне безудержной роскоши «хозяев жизни», – что знает он о «порядке», который был при Гитлере? Куда манит его этот зловещий призрак?

Глава X. Кто же вонзил нож в спину немцам?

Существует легенда, истоки которой уходят в гитлеровские времена: «третий рейх», нацистский режим мог бы победить во второй мировой войне. Этого не случилось, так как «предатели» вонзили нож в спину воюющей нации. Надо ли напоминать, что этот вымысел не является «открытием» современной реакционной историографии. Объясняя причины поражения Германии в первой мировой войне, историки консервативного направления выдвинули тезис: не Антанта выиграла войну, а Германия её проиграла. Почему? Потому, что в тылу действовали революционеры, потому, что левые социал-демократы, спартаковцы, а в последние месяцы войны молодая компартия «разлагали» тылы и парализовали волю нации к борьбе.

Но экскурсы в историю первой мировой войны выглядят лишь детскими игрушками в сравнении с модернизированными версиями современной реваншистской и неонацистской политологии, которая вот уже почти сорок лет чернит память героев-антифашистов, тех немцев – лучших людей своего народа, которые в лихую годину его истории пытались, не щадя жизни, спасти его честь.