Неоновая Библия

Люди всё ещё приходили послушать Бобби Ли Тейлора, и тем вечером на Мэйн-стрит было довольно много народу. Мама теперь мало кого знала, но у нас с тётей Мэй было много знакомых. Я здоровался с ребятами из школы, а взрослые приветствовали тётю Мэй и кивали ей. Большинство знакомых тёти Мэй были моложе её, но нам встретились и несколько пожилых женщин, тоже работавших на заводе под её началом.

Пикапы парковались по всей улице, въезжая колёсами в сточную канаву, и из кабин вылезали женщины и маленькие дети. К тому времени, как мы дошли до конца Мэйн-стрит, я повеселел. Мне и раньше хотелось посмотреть на Бобби Ли Тейлора, но мама и тётя Мэй долго сомневались, идти или нет. Если не брать походы в кино, это был один из немногих вечеров, когда мне удалось выбраться из дома. При виде всех этих людей мама и тётя Мэй тоже оживились, и я слышал, как они болтают и смеются позади меня. По пути мы то и дело останавливались, потому что мама давно не была в городе и ей хотелось взглянуть на витрины.

Люди толпились возле шатра, болтали с приятелями, а на школьном дворе продавали шипучку. Мои однокашники, которые весь день провели в школе, теперь заглядывали в школьные окна снаружи. Я сперва подумал, что это глупо, но потом мне стало интересно, как выглядит мой класс ночью, и я тоже пошёл посмотреть, и увидел пустые парты в свете от шатра, а сама комната казалась невероятно тихой для школьного класса. Даже некоторые старшеклассники, учившиеся у мистера Фарни, заглядывали в окна своего класса и говорили друг другу, что там как будто живут призраки.

Мы вошли в шатёр и заняли места недалеко от сцены. Из-за стульев и опилок внутри пахло совсем как на лесопилке в окружном центре. На шестах, поддерживающих тент, развесили фонари, и в шатре было светло как днём. Сцена была примерно в шести рядах от нас. Вдоль её края и на крышке пианино лежали крупные белые цветы.

У края сцены водрузили что-то вроде кафедры, на которую ораторы кладут свои записи, но на этой лежала большая чёрная книга — должно быть, Библия.

К половине восьмого люди начали заполнять шатёр. Они рассаживались по местам, но продолжали болтать между собой. Пустых стульев вокруг нас оставалось всё меньше. Я заметил и пару мужчин, но они были уже старики и держали на коленях внуков. Когда я огляделся, оказалось, что шатёр полон, а потом тётя Мэй пихнула меня локтем. На сцену поднялся мужчина в солидном костюме. Следом за ним вышла женщина и села за пианино. Мужчина был запевалой — он предложил нам для начала «всем вместе, дружно» спеть какую-то песню, которую я раньше не слышал.

И грешник станет свят, лишь только примет крест,
И грешник станет свят, лишь только примет крест,
И грешник станет свят, лишь только примет крест,
Неси свой крест и обрети приют на Небесах.

Неси, неси этот крест,

Неси, неси этот крест,
Неси, неси этот крест,
Неси, неси этот крест во имя Иисуса.

Пел он громко, и люди подхватили. Когда мы допели, он заметил, что многим хочется спеть ещё раз, и тогда женщина за пианино сыграла первые несколько тактов, и все снова запели. Запомнить песню было легко, и во второй раз я уже пел вместе с ними. У песни был удачный ритм, на который ложились почти любые слова. Во второй раз пианистка играла быстрее, и под конец все выдохлись, держались за своих соседей и улыбались.

Человек на сцене тоже улыбнулся и поднял руки, показывая, чтобы все сели и затихли. Скрип стульев прекратился не сразу, так что он выждал. Когда он снова заговорил, его лицо изменилось и теперь казалось грустным.

— Друзья мои, так чудесно было посетить ваш город вместе с Бобби Ли. Столь многие из вас пригласили нас в свои дома, чтобы разделить с нами скромную трапезу. Благослови вас всех Господь, друзья мои. Да прольют Небеса на вас свой свет — как на христиан, так и на грешников, ибо мне трудно провести различие. Все вы мои братья.

Сейчас уже нет необходимости представлять вам Бобби Ли. Он сумел сделаться вашим другом, вашим кумиром. Мне не пришлось уговаривать вас полюбить его. Истинного христианина любят все. Даже грешники уважают его. Надеюсь, что сейчас в вас больше любви, чем уважения к этому избранному мальчику. Друзья мои, скажу вам от всего сердца: я искренне верю, что так оно и есть. Но довольно моих речей. Встречайте вашего Бобби Ли.

Он отошёл к краю сцены, кашлянул и сел рядом с пианино. Ещё несколько секунд мы ждали, пока появится Бобби Ли. Все сидели в молчании и не сводили глаз со сцены.