Неопалимая

Он одарил меня невеселой улыбкой. Мне стало интересно, думает ли клирик о том же, о чем и я. Все это время, даже тогда, мы были на одной стороне. Гнев, что я видела на его лице в зале аттестации, при известии об одержимых солдатах… Все произошло, когда он находился далеко от Ройшала, вынужденный остановить свое жизненно важное расследование, чтобы провести испытания для десятков хихикающих послушниц. Неудивительно, что он хотел покончить с этим как можно быстрее.

Я подумала о заметках на полях его молитвенника. О безликой пустоте его кельи. Исследование поглощало его жизнь уже несколько месяцев, и я готова поспорить, что он до сих пор никому в этом не признавался. С неприятным чувством в животе я поняла, что напутствие, должно быть, написал его умерший брат Габриель.

– Значит, Восставшие не в сговоре друг с другом, – произнес он медленно, почти про себя. – Рат… Твой Восставший хочет остановить Саратиэля, а не освободить его? Когда тот послал порабощенных в Наймс, это было сделано для того чтобы уничтожить реликвию святой Евгении, а не для того чтобы найти сосуд для твоего Восставшего.

– Они не очень любят друг друга, – объяснила я.

– Это безумие, – выдохнул Леандр. – Я не должен… – Леандр отвел взгляд, щека дернулась. Затем клирик оглянулся на меня. – Помоги мне, – сказал он словно превозмогая себя. – Понимаю, ты ненавидишь меня, но это должно быть сделано. Я должен довести дело до конца.

Я забыла, что все еще держу кинжал. Когда вновь сунула оружие за пояс, Леандр мгновенно расслабился.

– Спроси его, что он собирался делать со шкатулкой, – скомандовал Восставший.

– Что ты собирался делать со шкатулкой?

– Я собирался бросить ее в Севр. – Леандр сделал паузу, настороженно глядя на меня, и я поняла, что он обращался к Восставшему, когда задал вопрос. – Это сработает?

– Вероятнее всего. – Я дождалась ответа Восставшего, а затем передала его. – Было бы проще высыпать пепел на алтарь и позволить Старой Магии завершить работу, но тогда есть риск, что Саратиэль сбежит.

– И скажи ему, чтобы держал крышку закрытой, – добавил Восставший. – Сейчас я уверен, это единственное, что удерживает Саратиэля внутри. Вероятно, крышка была немного приоткрыта, и он смог выпустить достаточно своей силы, чтобы убить ризничего. Готов поспорить, священник поднял шкатулку как раз вовремя.

Услышав это, Леандр стал еще бледнее под синяками.

– О, – тихо произнес он.

Клирик вышел из-за алтаря и спустился по ступеням, избегая смотреть на тело ризничего. Меня поразило, что он даже не знал, сработает ли его план. Любая ошибка могла его убить. Это бремя Леандр был готов нести в одиночку.

– Почему ты решил довериться мне? – спросила я, догоняя его, широко шагающего в развевающихся одеяниях.

Он бросил на меня косой взгляд.

– В склепе ты не убила меня. Я был без сознания и в твоей власти, а ты оставила меня в живых. Если Рат… Если Восставший под контролем…

– Я не святая, – сказала я, потому что понимала, к чему все идет.

Глядя на пустой трансепт впереди, он улыбнулся. Это была не его прежняя снисходительная улыбка, а настоящая, хоть и довольно бледная.

– Что? – потребовала я.

– Ничего, – ответил он. – Процессия должна скоро вернуться, но у нас достаточно времени, чтобы ускользнуть через черный ход. Оттуда прогулка до парапетов с видом на реку займет у нас всего несколько минут. Любой, кто нас увидит, будет держаться на расстоянии. Я достаточно в этом удостоверился.

В моей груди начал нарастать глухой гнев.

– Так ты поэтому мучаешь людей своей реликвией? – спросила я. – Чтобы они не мешали тебе?

– Мы уже выяснили, как сильно я тебе не нравлюсь. Если тебя это утешит, себе я тоже не нравлюсь. Иначе никак, если речь идет о том, чтобы быть клириком. – Леандр заявил об этом прямо, словно ему было все равно, но, открыв дверь в ризницу, он приостановился. – Когда я использовал реликвию святой Лилианы на тебе в Наймсе, признаюсь, я был не совсем…

Он замолк. В ризнице стояла Божественная, служитель снимал ее многослойное облачение. В ее одежды впитался запах холодного зимнего воздуха и благовоний. Когда она убрала митру, я увидела, что ее вьющиеся каштановые волосы коротко подстрижены, чтобы легче за ними ухаживать, отчего Божественная выглядела еще более юной.

– Леандр? – спросила она в замешательстве.

Мы оба замерли: клирик на открытом месте, я – на полпути, за вешалкой для одежды, все еще будучи заметной для любого, кто потрудился бы бросить взгляд в мою сторону.

– Я обнаружила, что ты пропал, и забеспокоилась, – произнесла она нежным, встревоженным голосом. – Поэтому объявила о скором завершении шествия. Ты сам на себя не похож в последние дни.

Она заметила сначала меня, а затем шкатулку в руках Леандра. Ее глаза расширились.