Неопалимая

– Было бы полезно, если бы ты действительно что-то вспомнил. Мы до сих пор не знаем, почему твоя душа превратилась в Восставшего.

– Несомненно, потому что я был ужасно мерзким и злым, – выплюнул он.

Вполне вероятно, но у меня сложилось впечатление, что я расстрою его, если соглашусь. Вместо этого я ничего не сказала, почистив как сумела грязные ногти напоследок, прежде чем снова натянуть перчатки.

– Как тебе? – спросила я, снова склонившись над теперь мутноватой лужей.

Он неохотно осмотрел меня.

– Лучше, – признал дух, а затем мрачно добавил: – Но тебе придется что-то сделать с этими волосами.

Остаток утра мы провели, изучая различные препятствия, которые могли встретиться нам на мосту, и то, что я должна буду сказать, если меня остановят. К тому времени, когда солнце поднялось над городскими крепостными стенами, мне почти удалось выковырять большинство колючек из своих волос. Мы обсуждали, нужно ли утверждать, что я из Ройшала или из Монтрпрестра, когда на берегу раздался грохот, и я подняла голову, чтобы увидеть возвышающийся пролет Призрачного Рубежа. Медленными, тягучими рывками мост отклонился от городских стен и начал опускаться над рекой, издавая мучительный, протяжный стон, словно живое существо в агонии.

Я напружинилась за выступом скалы, затылок покалывало. Мне никогда раньше не приходилось видеть ничего подобного. Казалось невозможным, чтобы что-то настолько большое могло двигаться, тем более по воле людей. Вдоль стены я мельком заметила бешеное вращение лебедок и шкивов, пока рабочие спускали канаты. Внизу на порогах реки стояли закрепленные массивные сваи, чтобы принять на себя вес моста. Призрачный Рубеж накрывал их глубокой тенью, пока, наконец, с хрустом и скрежетом камня не уперся в противоположный берег.

Толпа уже собралась, но ни один человек не подошел к краю моста. Я решила, что, скорее всего, некоторые из них еще помнят о вчерашнем воздействии реликвии Леандра. К счастью, хотя я и находилась слишком далеко, чтобы разобрать детали, но не заметила никаких признаков его черной рясы среди рыцарей и священнослужителей, собравшихся на другой стороне.

– Те священники будут использовать свои реликвии, – предупредил Восставший.

– Они смогут почувствовать тебя?

– Нет, пока я подавляю себя. Но, монашка, я не смогу оставаться скрытым и одновременно одалживать тебе свою силу. Пока мы над рекой, я вообще не смогу использовать свою силу. Ты будешь сама по себе.

Пришлось сдержать несколько возможных ответов насчет его вчерашнего поведения, по поводу которого он, казалось, изо всех сил старался сделать вид, что ничего не произошло. В молчании я спустилась вниз, выскользнула из-за валуна и слилась с толпой.

Я выбрала место подальше от входа, не желая оказаться в первых рядах. И пожалела об этом, когда море человеческих тел сомкнулось вокруг меня, чужие плечи толкали мои, тела прижимались теснее, а десятки голосов, казалось, боролись за первенство в моих ушах. Плакали дети, ссорились пары. Кто-то поблизости утешал старика на телеге, умоляя его выпить немного воды. У меня закружилась голова. Захотелось натянуть капюшон, но мы с Восставшим договорились, что скрывать лицо будет слишком подозрительно.

– Да что с тобой творится? – Его голос звучал приглушенно. Подавляет себя, догадалась я. – Ты уже чувствуешь, что тебя сейчас вырвет.

– Это из-за людей, – пробормотала я себе под нос.

– А что с ними?

– Их очень много.

– Ты могла бы и раньше упомянуть, что это может стать проблемой, – прошипел Восставший.

Кто же знал, что так случится… Я делала размеренные вдохи через нос, сосредоточившись на земле под ногами. Толпа, загроможденная телегами и повозками, медленно продвигалась вперед, периодически останавливаясь из-за упирающихся мулов, что отказывались переходить реку.

А потом я достигла моста. Стоило мне ступить на доски, как мне показалось, что вся кровь вытекла из моего тела через ступни. Я чувствовала, как подо мной бушует мощь течения, вытягивая все силы и унося их прочь, а затем швыряя их вниз по реке и превращая в ничто. Следующего своего шага я не почувствовала. Ноги онемели.

Для Восставшего последствия, казалось, были еще хуже. Он свернулся в тугой узел, чтобы спрятаться, и теперь я ощущала, как он пытается не развязаться, источая слабые страдальческие импульсы. Я сомневалась, что он смог бы заговорить в таком состоянии, даже если бы попытался.