Неопалимая

И услышала резкий вздох. Я не могла заставить себя снова посмотреть на свою спутницу, но мысленно представила, как она колеблется, гадая, не разыгрываю ли я ее.

– Рада, что я украла кольцо, ты хочешь сказать?

– Восставший объяснил мне, что тень помогает тебе, потому что матушка Кэтрин дружила с ней, и та научилась любить людей.

– Я не так выразился, – возразил Восставший. – Я не сказал, что они были друзьями.

Значит, он все-таки слушал.

– О, – тихо воскликнула Маргарита.

– Если бы ты не взяла ее, тень была бы сейчас заперта в одиночестве внутри своей реликвии. В конце концов ее получил бы кто-нибудь другой, но он мог не очень хорошо с ней обращаться и держать ее призванной недолго. Ей лучше с тобой. Я думаю, матушке Кэтрин это понравилось бы – знать, что тень досталась тому, кто о ней заботится. – Невероятно, но похоже, что после того как я проплакала всю ночь, у меня прояснилось в голове. – Она бы хотела, чтобы реликвия была у тебя.

Со стороны Маргариты донеслось угрюмое сопение.

– Я все равно ее украла.

– Не уверена, что это считается кражей, – задумчиво проговорила я, мрачнея от уверенности, что приближаюсь к той же ереси, из-за которой Жозефину Биссалартскую чуть не сожгли на костре. – Ты можешь похитить вещь. Но ты не можешь украсть кого-то.

Восставший промолчал. У меня создавалось ощущение, что он забился в уголок моего сознания, погруженный в какие-то сложные эмоции. Я рискнула взглянуть на Маргариту и увидела, как она резко прикрыла глаза рукавом.

– Реликварий святой Евгении – если ты хочешь его вернуть… – пробормотала она.

– Наконец-то! – воскликнул Восставший одновременно с моим «Сохрани его». – Нет! – зашипел он.

– Правда? – В голосе Маргариты прозвучало сомнение.

– Монашка!

– Это единственный способ уничтожить Восставшего, – объяснила я.

– Не говори ей, – зарычал он. – Зачем ты это рассказываешь?

– Это значит, что для меня опасно носить реликварий, – непреклонно продолжала я. – Мне нет смысла иметь его при себе, особенно в бою. Если его будет хранить кто-то другой, он будет целее.

Восставший вздрогнул, я ощутила его глубочайшее уныние. Но если бы он хоть на мгновение остановился и подумал рационально, то понял бы, что я права. Кроме того, дух все еще не знал, почему я хотела держать реликварий святой Евгении под рукой раньше. Надеюсь, что никогда и не узнает.

Маргарита звонко рассмеялась.

– Знаешь, я всегда тебе завидовала, – призналась она.

Тряпка чуть не упала с моего лица.

– Что?

– Ты всегда была так уверена в себе. Точно знала, чем хочешь заниматься, и каждый мог сказать, что у тебя это получится. Все сестры любили тебя. Меня они ненавидели.

– Нет, это не так.

– Ладно. – Ее голос затих. – Они меня не замечали. Это еще хуже.

Я припомнила ее слова в лазарете: «Они, наверное, даже не заметили, что меня нет», – и то, как сильно она в это верила.

– Прости, что обсуждала тебя за твоей спиной, – продолжала Маргарита. – Это было подло, и мне не следовало этого делать. Я никогда не имела в виду ничего плохого. Мне просто хотелось нравиться другим девчонкам. Хотелось дружить с кем-нибудь, а тебе, очевидно, нет…

– Я хотела дружить с тобой, – перебила я; ужасные слова вырвались сами по себе, словно годами таились где-то внутри, ожидая самого неподходящего момента, чтобы быть произнесенными.

Маргарита повернулась и в шоке уставилась на меня, в то время как я страстно желала провалиться сквозь землю.

– Ты пыталась посадить на меня паука, – сказала она наконец.

– Просто чтобы продемонстрировать, что он не причинит тебе вреда.

– О. Я не… – Она осеклась и отвела взгляд.

Маргарита прикусила губу, затем бросила на меня косой взгляд, словно желая убедиться, что я все еще оставалась собой, а не самозванкой, натянувшей личину Артемизии.

– Жаль, что ты не сказала мне этого раньше, – промолвила она.

Вместо того, чтобы молча пытаться заставить паука ползти по ее руке. Оглядываясь назад, я поняла, что именно пошло не так.

Я уже начала испытывать настороженную радость по поводу того, что мы можем закончить разговор, когда во внезапном порыве она призналась.

– Я никогда не знала, что тебе сказать! Мне всегда казалось, будто я говорю что-то не то. Иногда ты смотрела на меня так, словно хотела, чтобы я просто выбросилась из окна и умерла.

– Клянусь, я и не думала о подобном, – запротестовала я в удивлении. – Наверное, просто долго пыталась придумать, как тебе ответить. Я тоже никогда не знала, что тебе сказать.

– Правда?

Она недоверчиво смотрела на меня. Вот почему я ненавидела свои попытки поговорить с людьми.

– Ты бы не умерла, если бы выпрыгнула из окна, – разочарованно заметила я. – Мы же жили всего на втором этаже. В худшем случае сломала бы руку. И если бы я действительно хотела, чтобы ты вылетела из окна, то сама бы тебя столкнула.

Улыбка коснулась ее губ, прежде чем она успела справиться с собой.

– Ты могла бы, – признала она.