Читаем Неосознанное стремление (СИ) полностью

Раньше Том задавался вопросом, где предел его мучений, где предел душевной боли? Вот теперь он точно знал, предела он достиг. Прямо сейчас, когда болела каждая клеточка его тела, когда сердце билось через раз, трепыхаясь в груди раскаленным камнем, он понимал, больнее ему уже никогда не будет. Том опять рыдал, сидел на полу и оплакивал все свои мечты, чувства, желания, оплакивал их первую встречу и завтрашнюю последнюю, оплакивал каждую улыбку, которую ловил влюбленным взглядом, и каждое прикосновение, обжигающее кожу. Он прощался со всем, чем он жил последние месяцы. Прощайте, три самые прекрасные дня, за которые они прожили целую жизнь, пусть она была короткой, но ни одна самая влюбленная пара никогда не чувствовала столько счастья за долгие годы, сколько они за 72 часа. Тот Том и тот Билл навсегда останутся погребены под множеством других воспоминаний в его голове, как гробы под слоями земли. Он постарается никогда их не откапывать, прекрасно зная, что, приоткрыв крышку гроба, ничего, кроме запаха гниения и костей, не найдешь.

Голова ужасно разболелась, он с трудом дополз до дивана, завалился на него и буквально сразу провалился в тревожный сон.

Утро встретила его все той же головной болью, он напился кофе и выехал в школу.

-Выглядишь как дерьмо, - сказал Сид, как только Том опустился рядом.

-Я вчера чуть Эмму не трахнул.

-Да ладно? – воскликнул Сид.

-Тише ты! – сказал Том, хохотнув.

-Почему она, а не Ирма?

-Да хер знает, кто первым под руку подвернулся. Подвернулся бы ты, я может и тебя трахнул, - смеясь, сказал Том.

Сид заржал.

-Блин, знал бы я…

- Слушай, может групповушку затеем, а? Ты, Марша и Ирма.

-Ты же не серьезно?

Том пожал плечами. Он чувствовал, что его несет, он выпадал из реальности, будто прилично так обкурился. Надвигающийся вечер выбивал его из колеи.

-Почему нет?

-Том, ты с каждым днем все страннее.

-Ага. А у меня каждый день веселее предыдущего. Так что, ты подумай над предложением.

-А что мне думать. Я согласен. Вот только девчонки не согласятся. Ирма точно.

Том хохотнул.

-Заменим ее Эммой. Она согласится.

-Том, ты все-таки больной немного на головушку.

-Нет, Сид, уже не немного.

- Поехали после уроков куда-нибудь? Хоть куда, не хочу домой, папа дома бухает.

- А поехали. Мое время, моя машина и мое израненное сердце твое до позднего вечера.

Сид смутился и потупил глаза.

-Том, ты только не обижайся… но…

-Что?

-Ты сейчас невероятно похож на Каулитца, - его фамилию он произнес шепотом, - у меня мурашки по коже от тебя.

Том вздрогнул и сжал в кулаке ручку.

-Извини, я не буду больше так. Ты прав, походить на такую садистскую блядь просто ужасно. Жуткое сходство.

Сид хохотнул.

-Да уж. Верни мне моего Тома.

Том вздрогнул еще сильнее, и тело покрылось мурашками.

-Что ты сказал?

- Верни, говорю, того милого нежного парня, который приехал сюда несколько месяц назад. Не меняйся, Том. Ты сам не понимаешь, какой ты хороший. Не позволяй Биллу сломать и тебя. Докажи мне, что добро выигрывает не только в сказках.

Том отвернулся и часто захлопал глазами, прогоняя слезы.

-Куда поедем-то? – спросил его Сид.

-В кино?

-Давай. Только сначала в кафе, жрать хочу.

Так парни и поступили. Около машины их остановила Эмма, она говорила о какой-то ерунде и бросала на Тома пожирающие многозначительные взгляды, которые прекрасно заметили и Том, и Сид. Как только она отошла, друзья встретились глазами и весело рассмеялись.

Они перекусили, купили по пивку и завалились в зал кинотеатра, выбирая задние кресла. Смотреть фильмы с Сидом всегда было очень весело, его комментарии вызывали громкий неконтролируемый смех, поэтому сидеть впереди и раздражать людей, которых было не так уж мало, не хотелось. Том смеялся ровно до того момента, пока не хлебнул пива и перед глазами не всплыл похожий зал, задние сидения и Билл рядом. Все слова, что он говорил ему тогда на ухо, его нежное дыхание, руки, скользящие по члену. Он говорил, что счастлив, что ему хорошо, а Том слизывал с его пальцев свою сперму, отчего тот стонал в его ухо, нежно и хрипло.

-Том, все нормально?

-А?

-Ты не смеешься, а это комедия как бы…

-Извини, я сейчас… Мне надо выйти.

Том вышел из зала и направился к туалету. Он вытащил сотовый, чтобы посмотреть на время, и увидел сообщение.

« То есть отвечать ты не собираешься?», - написал Билл.

Дрожащими пальцами Том набрал ответ.

«Забыл. Нет, мама, не приехала».

Больше Билл ничего не написал. А Том обманывал себя, что ничего от него и не ждет.

Он с большим трудом досмотрел фильм, все время соскальзывая в воспоминания. Сид бросил попытки его расшевелить и наслаждался тупыми шуточками в фильме, в то время как Том поглядывал на экран сотового и тихо ненавидел Билла за каждую такую мучительную минуту, как эта и следующая, и следующая…

Он остановил машину у дома друга, время подходило к девяти, и Том нервно барабанил пальцами по рулю.

- Так ты решил помириться с Ирмой?

-Возможно.

-Она обрадуется. У вас есть шанс построить серьезные отношения. Вы отличная пара.

Том печально ухмыльнулся. Отличная пара. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия