Неостывший лед

Шли мы до самой темноты. Возможно, могли продвинуться и дальше, но полил сильный дождь, и мы решили остановиться рядом с высокими елями. Где-то далеко выли волки, и от этого становилось не по себе. Когда палатка была собрана, мы все забрались внутрь. Дождевики, накинутые на нас, помогли не промокнуть до нитки, но не защищали от холодного и пронизывающего ветра. Николас взял мои замерзшие ладони в свои, и этот его жест растрогал меня сильнее, чем мне хотелось бы. Я приложила все свои усилия, чтобы не расплакаться.

Мы перекусили вяленым мясом и хлебцами, потому что приготовить в такую погоду что-то горячее вряд ли получилось бы. Уилл предался воспоминаниям о своих походах с отцом, а я впервые его совсем не слушала. Просто сидела и запоминала его горящие от увлеченного рассказа глаза, точечный профиль Николаса и его теплые руки. Мне не хотелось никуда уходить, но я знала, что другого варианта не было.

— Николас, может ты сыграешь нам на флейте, — предложила я, думая о том, что скоро все мы должны лечь спать, а уснут только двое, потому что мне нужно уходить.

Он как-то странно посмотрел на меня, с удивлением и как будто с испугом, но кивнул и достал флейту из своего рюкзака. Палатка наполнилась меланхоличной мелодией, полной грусти и нежности. Через несколько минут мы уже слышали что-то быстрое, огненное и стремящееся к небесам, а под конец мелодия превратилась в льющуюся лунным светом светлую печаль, но в ней чувствовалась теплящаяся надежда. Это было так прекрасно, что слезы появились в моих глазах. Почему-то мне показалось, что эта музыка показывала мой путь, такой нелегкий, временами наполненный грустью, временами стремящийся вперед, не смотря на препятствия. И все-таки мелодия заканчивается на счастливой ноте… Будет ли так на самом деле, или музыка просто так растворилась в ночи?

— Где ты научился так играть на флейте? — спросила я Николаса чуть позже, находясь в его теплых объятиях.

В нашей большой палатке были две раздельные спальни и одна общая комната, в которой мы ужинали. И уже никому не казалось странным, что одну спальню заняли мы с Николасом.

— Меня бабушка научила. Николь не захотела учиться играть, как она сказала, на древнем и немодном инструменте, а я из принципа захотел.

— Я рада, что ты оказался таким принципиальным, — с улыбкой произнесла я и добавила: — У тебя так хорошо получается. А как называлась та мелодия, что ты играл сейчас?

— "Всполохи огня". Она очень древняя. Ее создатель был южанином.

— И все-таки мы можем сотворить великое!

— Я и не говорил, что не можете. Ты сейчас тоже творишь великое.

Николас дотронулся губами до моего лба, подтверждая сказанное им. Но сегодня, перед расставанием, о котором знала только я, мне хотелось другого. Я поцеловала его сама в губы, вбирая всю сладость ощущений, которые только могут быть между двумя влюбленными. Поцелуй длился нескончаемо долго, но все же он не мог быть вечным.

Николас заснул, а я слушала его ровное дыхание и долго не могла собраться, чтобы уйти. Наконец я тихо встала и, надеясь, что Уилл тоже спит, забрала свой рюкзак и осторожно выбралась из палатки. Вокруг было темно, а дождь все шел и шел, позволяя мне неслышно уходить прочь от тех, кого я боялась потерять.

Глава 18

Всю ночь я пробиралась через лес. Обессиленная, но испытывавшая радость хотя бы от того, что не забыла надеть дождевик, я еле передвигала ноги, но все равно упорно шла вперед. Больше всего меня сейчас беспокоила мысль, что Николас обнаружит мое отсутствие раньше наступления утра. Но я все-таки надеялась, что его сон глубокий и крепкий, особенно под шум дождя.

Не заметив выступающий корень, я споткнулась о него и упала, больно ударившись коленкой. Видимо, пришло время найти место для того, чтобы поспать несколько часов, иначе от усталости я буду падать на каждом шагу. Скоро должен был наступить рассвет, но из-за туч солнца видно не будет. Я посветила фонариком вокруг, но никакого укрытия не было, а устраиваться на земле я не хотела. Без палатки мне казалось, что это слишком опасно, тем более Ледяной лес являлся местом обитания многих необычных существ. Вспомнив о них, я испуганно посветила фонариком опять, но только сова, потревоженная моим присутствием, прошумела крыльями надо мной и скрылась в темноте.

Заприметив крепкое на первый взгляд дерево, я взобралась по кряжистому стволу не слишком высоко, но и не слишком низко, чтобы никакие твари не могли достать меня с земли. Привязав веревкой рюкзак, а потом и себя к толстой ветке, я успокоилась. Конечно, было неудобно и жестко, зато никто не мог добраться до меня. Мысленно произнеся молитву, которую с некоторых пор тихим шепотом проговариваю каждую ночь, я тут же забылась усталым сном.