Неостывший лед

Снова пережив муки сердца, я почти не дышала. Это дом Уилла… Там его родители, сестра. Так же нельзя, это противоестественно быть такими злыми! Что за люди могут сделать такое? Убивать невинных нельзя!

А тем временем в окне, сквозь густой дым на мгновение мелькнуло испуганное детское личико и скрылось в смоге. Мое видение продолжалось до тех пор, пока не рухнула горящая крыша, и не раздался радостный возглас мужчин, охранявших дом от спасения. Те, кто должны были защищать слабых, встали на противоположную сторону и наслаждались чужой бедой.

— Нет… — выдохнула я, и горячие слезы потекли из моих глаз, а сердце разрывалось от горя. — Зачем? Там же ребенок…

— Это наказание для всех, кто помогал тебе в пути, — запальчиво произнес Жан, все еще крепко держа мою голову в своих руках. — Тебе понравились первые два блюда? Я считаю, что это шедевры. Чак! — позвал он своего помощника. — Быстро иди сюда! Нужно завязать ей глаза.

Чак имел неосторожность появиться почти передо мной. Узнав лицо одного из тех мужчин, что стояли рядом с горящим домом, я собрала в себе всю свою ненависть к этим нелюдям и отбросила его так далеко, что он упал в быстро текущую реку.

— Идиот! — фыркнул Жан. — Идите все сюда, но подходите сбоку. А ты, — Жан сжал мою голову так, что ее тут же сковала боль. — Ты больше свои штучки не смей выкидывать!

Помощники Жана подходили ко мне со стороны, и я, к большому огорчению, не могла отбросить их, как ни пыталась.

— Впереди десерт! — В голосе Жана слышалось предвкушение моих дальнейших страданий. — Самое вкусное напоследок…

Моя душа ушла в пятки, а холодные, неприятные мурашки волной пробежались по спине. Что этот псих сделает со мной, как будет мучить? А если боль будет нестерпимой, и я все-таки не сумею сдержать крик?

Но крик раздался не от меня, а с неба. Гортанный, булькающий и чуть скрипучий, он приближался к нам стремительно, становясь все громче. И звук был не один. Казалось, все ущелье наполнилось странным трескучим многоголосием.

— Это гаргульи! — заорал Жан испуганно.

Его хватка ослабла и я подняла голову вверх, чтобы увидеть тех, кто летел прямо к нам. Те самые огромные летучие мыши, с которыми я так неожиданно знакомилась по утрам, подлетали к моим врагам, схватили их когтистыми лапами, унося ввысь.

— Нет! — заорал истошно Жан, видя, что прямо к нему летит гаргулья, наметившая его своей целью.

Он направил пистолет на это существо, но я, сконцентрировав в себе всю свою силу, взглядом отбросила Жана в сторону, а пуля не задела мою спасительницу. С громким бульканьем гаргулья забрала последнего из помощников Жана и направилась с ним в сторону гор.

С трудом разрезав веревку на руках о лежавший неподалеку острый камень, я постаралась как можно быстрее избавиться от пут на ногах. Подобрав упавший пистолет, я подошла к своему врагу, не подающему никаких признаков жизни. Жан находился лицом к земле в скрюченной позе, и я не видела, чтобы он дышал. Настороженно я смотрела на него, размышляя, что с ним делать. Оставить его здесь, не убедившись, что он мертв, было нельзя. Но никакого желания трогать Жана, чтобы услышать, бьется ли его сердце, у меня не было, и уж тем более выстрелить в лежащего беззащитного человека я не могла.

Решив понаблюдать за ним со стороны, я отошла к реке и брызнула на лицо ледяную воду. От пережитого мои руки до сих пор тряслись. И хотя в ущелье становилось все холоднее, от адреналина и представления о том, что могло бы быть со мной, если бы не гаргульи, меня бросало в озноб.

Я присела на свой рюкзак, все еще не понимая, как действовать дальше. Жан так же, как и раньше, лежал на земле, то ли мертвый, то ли притворяющийся, что он мертв. И все же нужно выстрелить в него. Опасно оставлять Жана здесь, не зная, что он может предпринять опять.

Я больно закусила губу, вспоминая языки пламени и лицо Дорри в окне, и взглянула на Жана. Никогда не встречала таких обезображенных злобой людей, способных переступить через все человеческое в своей душе… Как он дошел до такого состояния?

Линия раздела добра от зла пролегает не между людьми, а в их сердцах. Это очень сложное понятие, на осмысление которого нужно долгое время. Но иногда бывает так, что в силу каких-то огромных потрясений, это сложное понятие понимается и принимается сразу, мгновенно и навсегда. Сейчас я понимала: нужно искоренить зло, потому что, если этого не сделать, пострадаю не только я, но и много других людей.

Я поднялась, взвела курок пистолета, и уверенно направилась к Жану. Дверь, отделявшая меня от прошлой жизни, закрылась еще на одну щеколду. Я стояла рядом с Жаном, целясь из пистолета в его голову. Сейчас или никогда… Да будет сейчас!