Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

Что касается оружия, то богатыри наших былин употребляют шлем, кольчугу, саблю, лук со стрелами, копьё, палицу, рогатину. Всё это ещё не составляет ничего особенно-характеристического. Но есть три обстоятельства особенной важности, которые сближают в этом отношении наши былины с поэмами и песнями монгольских и тюркских племён. Первое обстоятельство — это употребление куяка, т. е. кожаного кафтана, покрытого металлическими бляхами, нашитыми сверху. Это подобие лат или панциря довольно часто упоминается в наших былинах; но в песнях тюркских и монгольских племён куяк упоминается очень часто, и самое название принадлежит их языку. Второе обстоятельство — полнейшее отсутствие в наших былинах щита. Многочисленные исторические памятники письменности и художества не оставляют ни малейшего сомнения в том, что древние русские употребляли щиты; тем удивительнее то, что их вовсе ни разу не упомянуто в наших былинах. Но факт этот объясняется очень просто тем, что в поэмах и песнях монгольских и тюркских народов никогда нет речи о щите, так как они его не употребляют, и единственное нам известное исключение это — упоминание какого-то щита Тюмен-одун (10000 звёзд), назначенного в числе наград за скачку коней, в одном месте поэмы "Гессер-Хан", но из текста ещё ясно не видно, какой это щит и даже что именно надо разуметь в этом месте поэмы. Наконец, третье важное обстоятельство, то, что в наших былинах ни разу не говорено о серьгах мужчин, тогда как документально известно, что древние русские в действительности носили их, подобно всем остальным древним народам арийской породы (индийцы, персы). Но опять-таки и этот странный факт объясняется тем, что о серьгах мужчин решительно никогда не говорится в поэмах и песнях монгольских и сибирско-тюркских народов. Потом здесь ещё можно заметить, что былины наши не говорят про меч, обоюдоострое коренное оружие славян, известное уже и Нестору: постоянно упоминаются сабли, оружие восточное. Далее заметим, что подобно тому, как в песнях и поэмах монгольских и тюркских племён, у нас несравненно менее является на сцене копьё, чем лук и стрелы. У нас, как и у тех племён, самую главную роль постоянно играет это последнее оружие, указывающее на дальние пространства. Любопытно, наконец, обратить внимание на то, что богатыри былин часто целят и попадают врагу в глаз (например, Василий Казимирович Калину-царю, Илья Муромец Соловью разбойнику и т. д.): привычка чисто-азиатская, и в особенности черта монгольско-тюркских поэм и песен. Мы тут даже находим ей объяснение: в монгольско-калмыцкой поэме "Малый Гессер-Хан" богатырь Зесе-Шикер стреляет в глаз чудовищу (Мангушу), говоря: "Душа врага сидит в глазах!", и действительно, он попадает Мангушу в глаз и тем окончательно уничтожает его. В одной киргизской песне также упоминается, что надо стрелять врагу в глаз — это смертельное место.

Таким образом, из этого сличения оружия оказывается, что у богатырей наших былин нет ни индийских колесниц, слонов, чакры (диска), плуга, трезубца, песта, перчатки и напёрстка для стрельбы из лука; ни персидских лат на коне, булавы, метательного дротика; ни общих индийским и персидским поэмам знамён, щита, аркана, топоров, серёг, браслетов, ожерельев. Между тем, лишь очень немногие подробности отделяют боевой снаряд наших богатырей от снаряда богатырей монгольских и тюркских племён: самое существенное здесь то, что у этих последних есть аркан и знамёна, точно так же как у индийских и персидских, а у наших богатырей их нет (хотя знамёна древних русских известны древнейшим нашим памятникам). За исключением этих, не слишком значительных отличий, вооружение наших богатырей, а вместе с тем наш конь богатырский, его седлание и весь уход за ним всего ближе сходятся с описанием вооружения и коня богатырского в поэмах и песнях монголов и сибирских тюрков.

XII