Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

Этот мотив мы встречаем, во-первых, в песнях нескольких народов, явно получивших его с Востока, как и русская сказка. Так, в одной болгарской песне богатырь Марко, находясь в поле, слезает с коня, целует его в чело и говорит, обращаясь к вечерней звезде: "Ты, звезда вечерница! Всё ты видишь, когда светишь с небес, от востока и до запада: повидала ли ты такого молодца, как я, такого коня-вихрохода, как конь мой? С небес звезда провещала: "Молчи, Марко, уста бы у тебя засохли, язык бы прилипнул! Здесь внизу, через шесть ночлегов, город есть, город Докатин, а в городе отрок Докатинче; ещё мал он семи годочков, а в семь раз он тебя молодцеватее!" И Марко отправляется его отыскивать (Безсонов. Болгарские песни. М., 1855; Вступление, с. 66). В одной греческой сказке с острова Сиры герой рассказа Иванушка (нечто вроде нашего Иванушки-дурачка, и точно такой же третий сын у отца) обращается к горам и долинам и спрашивает: Скажите вы мне, горы и долины, есть ли где на целом свете человек сильнее меня? А они ему отвечают: Нет такого человека на свете; и то же самое повторили ему и на другой день, а когда на третий он снова стал спрашивать горы и долины, ему отвечала старая-престарая старуха: "Да, ты сильный человек, но дракон, похитивший царскую дочь, ещё сильнее тебя". И после этих слов Иванушка едет отыскивать дракона (Hahn. Griechische u. Albanesische Marchen. Leipzig, 1864, II, 15). Но корень этого мотива лежит в песнях азиатских народов. Здесь он повторяется очень часто, и притом в форме, очень близкой к той, которая употреблена нашей сказкой: нередко даже все вообще подвиги богатыря условлены этим одним мотивом, который таким образом выходит главною основою всего рассказа. Так, например, в одной песне минусинских татар читаем: "Богатырь Ак-Молот жил много лет с своей женой, ездил на охоту. Однажды, проснувшись утром, он видит, что его жена уже встала, сидит у очага и чешет себе гребнем волосы. Он ей и говорит: Скажи мне, дорогая, избранная моя, есть ли на свете конь сильнее и быстрее моего, есть ли богатырь могучее меня? Ему отвечает жена: "Дорогой мой, избранный мой, не веди ты таких высокомерных речей, не держи ты таких мыслей про себя!" Вскакивает с постели Ак-Молот и говорит: Ничего ты не знаешь, баба. Я больше всех богатырей здесь на земле, я ниже одного только Кудая (Бога). Ему отвечает жена: "Не хвались, дорогой ты мой, не говори ты таких высокомерных речей, не гневи других богатырей!" Тогда рассердился Ак-Молот, лучший из богатырей, схватил свою плеть, принялся бить жену и говорит ей такие слова: "Что, ты всё ещё не хочешь верить и понять, что я всего только разве на два пальца стою ниже Кудая?" И умоляет его жена: "Полно тебе бить меня, о богатырь! Если тебе смерти нужно, я скажу тебе про богатыря, с которым лучше тебе помериться силой, чем бить свою жену. Отсюда за девятью землями живёт храбрый богатырь по прозванию Булат. Слыхал ли ты когда про него? Навряд ты его знаешь". "Пойду померяюсь с Булатом", — говорит Ак-Молот и отправляется на подвиги" (Schiefner. Heldensagen der minuss. Tataren, 162–163). Точно так же в начале другой песни богатырь Кулаты-Миргэн, осмотрев свои стада и свой народ, с самодовольством спрашивает коня своего: "О ты, бело-голубой конь мой, как ты думаешь: есть ли на целом свете человек, у которого было бы столько народа, столько стад?" И отвечает ему конь: "Да, господин мой, Кулаты-Миргэн, есть на земле богатыри, которые гораздо выше тебя и богатством, и силой". И продолжает спрашивать Кулаты-Миргэн: Какого же такого богатыря ты знаешь, который важнее меня?" И отвечает ему конь: "Там за девятью землями живёт Калангар-Таидши храбрый со светло-серым конём, живёт Катай-Хан могучий со светло-гнедым конём — оба братья, оба богатыри, гораздо могучее тебя. Есть у них ещё зять, зовут его Сокай-Алтынь, конь у него тигровый", и проч. И Кулаты-Миргэн едет бороться с этими богатырями (там же, с. 396–397).

Наконец, мы можем указать ещё на одну составную часть, которая, хотя и кажется на первый взгляд повторением рассказов персидской поэмы, но тем не менее не может считаться исключительно её собственностью. Это — первая половина эпизода об отце с сыном. Мы видели уже, что есть близкое сходство между рассказом об Уруслане Залазаревиче, как он приезжает в индийское царство, женится там на царской дочери и, пожив с нею короткое время, уезжает, оставив ей драгоценный камень, по которому можно было бы впоследствии отцу узнать своего сына, — между этим рассказом и рассказом о том же самом в "Шах-Намэ". Во-первых, окончание истории отца с сыном уже совершенно другое (в персидской поэме исход трагический, в русской сказке — счастливый), во-вторых, даже и вся первая половина этой истории представляет такой рассказ, который не принадлежит исключительно одной только персидской поэме, но появляется и в разных других произведениях древней восточной литературы.