Читаем Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей полностью

Как нажил Степан Дмитриевич состояние? Все гробовщики дерут елико возможно! Одни и те же похороны они устраивают в 45 рублей, в 400 рублей, смотря по тому, с кого сколько можно сорвать и запросить. Для наглядности я приведу два прейскуранта похорон по 1 разряду и последнему, с указанием стоимости «товара» самому гробовщику.

1 разряд: Плата 950 руб. гроб металлический — 1,200 руб.

N.B. Могила, отпевание, духовенство, покров — в разряд не входят и относятся на счёт заказчика, во всех «бюро» и во всех разрядах.

1. Гроб (высокий и широкий) — 1 рубль 80 копеек.

2. Обивка гроба (коленкор с позументом или глазет) — 4 рубля 50 копеек.

3. Обивка бархатом — особо по соглашению от 10 рублей до 16 рублей 70 копеек.

4. Гроб металлический заграничный лучший — от 32-х до 60 рублей.

5. Такой-же русский — от 9-ти до 16-ти рублей.

6. Бронзировка гроба — 10 рублей.

7. Балдахин (прокатная цена) — от 5-ти. до 95-ти рублей.

8. Шесть лошадей (прокатная цена по 2 рубля.) — 12 рублей.

9. Шестнадцать факельщиков (по 60 коп.) — 9 рублей 60 копеек.

10. Читальщики — 3 рубля.

11. Свечи —6 рублей.

12. Катафалк (прокатная цена) — 1 рубль.

13. Наряд полиции — 3 рубля.

14. Публикации в газетах — 12 рублей.

15. Хор певчих — до 60-ти рублей.

16. Траур (в церкви и квартире с растениями) — по особому соглашению вне разряда.

Итого: гробовщик расходует 112 рублей 40 копеек, получая 950 рублей. Или 189 рублей 90 копеек, получая 1,200 рублей.

Последний разряд 45 рублей:

1. Гроб (высокий и широкий) — 1 рубль 80 копеек.

2. Обивка— 1 рубль.

3. Две лошади — 4 рубля.

4. Дроги (прокатная цена) — от 1 рубля 50 копеек до 2 рублей 50 копеек.

5. Два факельщика — 1 рубль 20 копеек.

6. Один читальщик — 75 копеек.

7. Свечи — 1 рубль.

Итого: 12 рублей 25 копеек при цене 45 рублей.

Очевидно, в обоих случаях барыш, получаемый гробовщиком, лихвенный, но он 45 рублей берет только при усиленном торге, стараясь сорвать за свои 12 ¼ рублей как можно больше. Что же касается первого разряда, то там тоже многие торгуются, в «бюро» или гробовщик охотно берут вместо 1200 рублей 700, 600 и даже 500 рублей. Но кто не торгуются — платят полностью и даёт гробовщику 700 % чистой пользы.

Какие же ростовщики могут похвастаться подобными процентами, взимаемыми за 2–3 дня «операции»?!!

В Петербурге умирает богатых гораздо меньше, чем бедных. Статистика показывает, что богатых похорон бывает 10–15 в неделю, а гробовщиков и «бюро» с отделениями расплодилось до 80! Устраивается травля, борьба, состязание, спорт с этими 10–15 счастливцами. Кому удастся сорвать заказец?

Способов спорта множество. Отмечу некоторые.

Три «бюро», Шумилов, Харитонов, Филиппов и др. завели прейскуранты с разрядами, на которых значится мелким шрифтом «печатать» и жирным «разрешается, С-Петербургский градоначальник генерал…» и т. д.

— Наш прейскурант утверждён правительством, — говорят они, тыча пальцем на «разрешается».

А в прейскуранте запрос в 700 процентов!

Затем, все они друг перед другом строят балдахины, белые попоны, блестящие уборы и пр.

Далее, каждый гробовщик имеет агентов. Заводят связи с церковными и кладбищенскими служителями. Как только посылают в церковь за священником соборовать больного или приобщить святой тайне, сторож бежит к гробовщику… но сторожей много и гробовщиков много, поэтому дадут знать сразу нескольким гробовщикам, и раньше, чем к больному явится священник с дарами, на дворе дежурит уже гробовщик. Прислуга докторов, аптек, также на откупе у гробовщиков.

Но Степан Дмитриевич пошёл дальше. Каждое утро он берет с собой пачку своих торговых карточек и целый мешок медных и серебряных денег. Он выходит в то время, когда дворники начинают мести улицы, и идёт срединой проспекта. Каждому дворнику и швейцару он даёт монету и карточку. Смысл этой подачки ясен. Но Степан Дмитриевич забывает, что и другие гробовщики делают то же самое, так что в результате при каждых похоронах происходит столкновение нескольких, получивших «уведомление»…

В бытность мою факельщиком я был свидетелем следующего факта. Умер зажиточный купец. Вдова в отчаянии; приближенных никого нет, кроме прислуги. Гробовщик, получив согласие вдовы, поспешил немедленно принести гроб, свечи и катафалк. Покойника уложили, гробовщик ушёл. Через час является другой гробовщик, присланный прислугой. Вдова почти без чувств. Гробовщик, не задумываясь, перекладывает покойника в свой гроб, ставит свои атрибуты и выносит все вещи конкурента. Часа через два является первый гробовщик и проделывает то же самое, но он не успел окончить операцию, как явился противник. Произошла драка с кровоизлиянием. И все это над неостывшим ещё трупом, в присутствии полубесчувственной от горя вдовы!

И подобные инциденты не редкость! Для гробовщика слишком велик интерес заполучить «подрядец» и он не останавливается ни перед чем. Как волка кормят ноги, так и он, не будучи рыскающим шакалом, не получит ничего. Все основано на хитрости, ловкости и проворстве. Чем больше сорвёт он «подрядов», тем больше наживёт!

Степан Дмитриевич один из первых шакалов и поэтому он богаче других.

7

Перейти на страницу:

Все книги серии Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции
Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

«Мы – Николай Свечин, Валерий Введенский и Иван Погонин – авторы исторических детективов. Наши литературные герои расследуют преступления в Российской империи в конце XIX – начале XX века. И хотя по историческим меркам с тех пор прошло не так уж много времени, в жизни и быте людей, их психологии, поведении и представлениях произошли колоссальные изменения. И чтобы описать ту эпоху, не краснея потом перед знающими людьми, мы, прежде чем сесть за очередной рассказ или роман, изучаем источники: мемуары и дневники, газеты и журналы, справочники и отчеты, научные работы тех лет и беллетристику, архивные документы. Однако далеко не все известные нам сведения можно «упаковать» в формат беллетристического произведения. Поэтому до поры до времени множество интересных фактов оставалось в наших записных книжках. А потом появилась идея написать эту книгу: рассказать об истории Петербургской сыскной полиции, о том, как искали в прежние времена преступников в столице, о судьбах царских сыщиков и раскрытых ими делах…»

Валерий Владимирович Введенский , Иван Погонин , Николай Свечин

Документальная литература / Документальное
Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей
Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей

Этот сборник является своего рода иллюстрацией к очерку «География зла» из книги-исследования «Повседневная жизнь Петербургской сыскной полиции». Книгу написали три известных автора исторических детективов Николай Свечин, Валерий Введенский и Иван Погонин. Ее рамки не позволяли изобразить столичное «дно» в подробностях. И у читателей возник дефицит ощущений, как же тогда жили и выживали парии блестящего Петербурга… По счастью, остались зарисовки с натуры, талантливые и достоверные. Их сделали в свое время Н.Животов, Н.Свешников, Н.Карабчевский, А.Бахтиаров и Вс. Крестовский. Предлагаем вашему вниманию эти забытые тексты. Карабчевский – знаменитый адвокат, Свешников – не менее знаменитый пьяница и вор. Всеволод Крестовский до сих пор не нуждается в представлениях. Остальные – журналисты и бытописатели. Прочитав их зарисовки, вы станете лучше понимать реалии тогдашних сыщиков и тогдашних мазуриков…

Валерий Владимирович Введенский , Иван Погонин , Николай Свечин , сборник

Документальная литература / Документальное

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Лаврентий Берия. Кровавый прагматик
Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

Эта книга – объективный и взвешенный взгляд на неоднозначную фигуру Лаврентия Павловича Берии, человека по-своему выдающегося, но исключительно неприятного, сделавшего Грузию процветающей республикой, возглавлявшего атомный проект, и в то же время приказавшего запытать тысячи невинных заключенных. В основе книги – большое количество неопубликованных документов грузинского НКВД-КГБ и ЦК компартии Грузии; десятки интервью исследователей и очевидцев событий, в том числе и тех, кто лично знал Берию. А также любопытные интригующие детали биографии Берии, на которые обычно не обращали внимания историки. Книгу иллюстрируют архивные снимки и оригинальные фотографии с мест событий, сделанные авторами и их коллегами.Для широкого круга читателей

Лев Яковлевич Лурье , Леонид Игоревич Маляров , Леонид И. Маляров

Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное