Непобежденный

Они спустились по лестнице, и Катон подозвал Мусу.

— Командир? — спросил центурион, подходя к нему.

— Четыре отделения твоей центурии должны стать сомкнутым строем за воротами, на случай если противник попытается ворваться. И пришли ко мне Цимбера. Как ты уже услышал, Макрон и я идем на переговоры с бунтовщиками. Если что-то произойдет, не надо никакого героизма. Закрываешь ворота так быстро, как только сможешь.

— Есть, командир.

— Хорошо, а мы пойдем и узнаем, чего хотят эти ублюдки.

Катон пошел первым, проходя под башней, и Макрон помог ему сдвинуть засов немного, так, чтобы открылась правая створка. Они дождались, пока Муса и его воины выстроятся за воротами и придет Цимбер.

— Выслушай меня, Цимбер. Ничего не говори, никак не реагируй на то, что услышишь. Ясно?

— Да, командир.

— Хорошо.

Катон сделал глубокий вдох.

— Пойдем.

Приоткрыв створку ворот внутрь, немного, чтобы мог пройти один человек, он вышел вперед, оказавшись в тени надвратной башни, а затем двинулся вперед, под яркие лучи солнца. Макрон шел рядом, Цимбер в паре шагов позади. Они медленно подошли к шеренге пленников, и те разошлись в стороны, звеня цепями. Повинуясь скорее ощущению, Катон остановился в полушаге от просвета в шеренге. Главарь бунтовщиков и его переговорщик ждали.

— Дальше мы не пойдем. — заявил Катон. — На тот случай, если ты решил устроить ловушку.

Переговорщик сделал оскорбленное лицо.

— Римлянин, эти люди — пленники. Они просто служат живым щитом, на случай если твои воины на стене решат метнуть дротик или выстрелить из лука или пращи. Я так понимаю, ты не веришь, что они те, кем я их назвал. Вот тебе доказательство.

Переговорщик выхватил кинжал и, сделав пару шагов вперед, стал позади одного из оборванцев, закованных в цепи.

— Осторожнее, парень, — прошипел Макрон, сомкнув пальцы правой руки на рукояти короткого меча. — Будь готов бежать.

Катон еле заметно кивнул.

— По команде — если потребуется.

Переговорщик замахнулся и с силой вонзил кинжал меж лопаток пленнику. Тот запрокинул голову и открыл рот от силы удара. Начал кашлять, выплевывая брызги крови, а затем рухнул на колени. Изо всех сил пытался вдохнуть, но постепенно падал вперед. Его рот наполнился кровью, и он уже не мог вдохнуть.

Переговорщик безразлично поглядел на него.

— Видишь? Если бы этот человек хоть что-то для меня значил, я бы так не сделал. Но он враг, римлянин, и поэтому он ничего для меня не значит. Я убил его с такой же легкостью, как убью любую другую гадину. Так что, как понимаешь, нет никакой ловушки. Но если ты попытаешься причинить вред мне и моим товарищам прежде, чем мы отойдем на выстрел из лука, то первыми погибнут твои соплеменники. Ты понял, римлянин?

— Да, — ответил Катон, не в силах смотреть на умирающего. И продолжил холодно и спокойно: — Я понял, что ты безжалостный варвар и преступник. Тебе не победить Рим. В конечном счете ты предстанешь перед нашим судом.

— Это мы боремся за справедливость. Мы не преступники, — поправил его переговорщик. — Сражаемся за свободу от римлян, которые поработили нас и обращаются с нами как с псами.

— Зачем ты сюда пришел? — спросил Катон. — Пусть твой хозяин говорит.

Переговорщик вытер кровь с кинжала о волосы раненного им человека и толкнул его ногой в спину. Тот упал ничком и перекатился на бок, тихо постанывая. Кровь струилась из раны, у него на губах и бороде появилась кровавая пена.

— Мой хозяин? — переспросил переговорщик, удивленно наклонив голову набок. — Как это по-римски. Я по своей воле служу нашему делу. Ни один человек мне не хозяин.

Катон показал на его товарища в шлеме с перьями, который стоял молча, надменно следя за их разговором.

— Дела я буду обсуждать с Искербелом, а не с его глашатаем.

Переговорщик улыбнулся.

— Ты и обсуждаешь дела с Искербелом…

Катон сжал губы, презирая себя за поспешность в предположениях. Человек, попавшийся на такую простую уловку, опасен для себя самого и, что хуже, для тех, кем он командует.

Главарь бунтовщиков внимательно смотрел на него, пытаясь угадать его мысли.

— Небольшая уловка на тот случай, если ты захотел бы устроить что-нибудь бесчестное, когда мы подошли. Но ты проявил выдержку и спустился сюда, не прячась за стеной, так что в ней уже нет нужды. Я Искербел, глава восставших. А ты кто?

— Мое имя тебя не касается, бунтовщик. Я префект, командую второй когортой преторианской гвардии. И выдержки у меня на нас обоих хватит. Так что ты мне хотел сказать?

— О, это обычное римское сочетание прямоты и заносчивости. Хорошо, к делу. Я требую, чтобы ты сдал нам рудник и чтобы сдалась твоя когорта. Если сделаешь, как я сказал, то я пощажу ваши жизни.

— Пощадишь нас? Так, как пощадил ты гарнизон рудника? Так, как ты обошелся с Непоном?