Непобежденный

При первой же встрече с отцом я без обиняков спросил, насколько вероятна селезневская версия.

— Нечто подобное я когда-то слышал. Сразу скажу тебе, выброси эту чушь из головы. Почти уверен в том, что в хронике писателя упоминается не «Зимянин», а «земянин». Так белорусы именовали шляхтича, который владел землей. Происхождением нашей фамилии и так называемым генеалогическим древом займусь, когда уйду на пенсию. Другу своему, фантазеру, пожелай успеха. Ношу он на себя взвалил непосильную…

Больше мы с отцом к этой теме не возвращались.

(В течение последующих лет, эдак двадцати, я любил особенно в шумных компаниях выдавать себя за потомка глубоко чтимого мной Федора Михайловича, за что меня и прозвали «Достоевским». Главной же причиной, не скрою, льстившего мне прозвища была моя готовность «доставать» друзьям и знакомым дефицитные лекарства, продукты, книги, поскольку я был вхож в так называемые распределители для высоких руководителей и членов их семей.)

При подготовке третьего издания документальной биографии отца мне пришлось из-за недостатка документов отказаться от затеи рассказать о его родословной. По мере сил и возможностей я решил прояснить сведения о происхождении фамилии «Зимянин».

Вот, что мне удалось собрать.

Действительно, в капитальной хронике рода Достоевского, на которую ссылался мой друг, автор лучшей книги о Достоевском (не чета писаниям Гроссмана или Сараскиной!), рано ушедший из жизни незабвенный Юрий Иванович Селезнев, часто встречается слово «земянин», как мы уже знаем означавшее «шляхтич» или «дворянин, владевший землей». С начала пятнадцатого века рядом с родовитыми Ртищевыми, прямыми предками Достоевского, фигурируют «земянин минский», «земянин пинский». В «Деле об убиении слуги князя Курбского московитянина Ивана Ивановича Келемета» содержится записка князя, сбежавшего в Литву от гнева Ивана Грозного, «чрез уполномоченного приятеля своего пана Федора Достоевского, земянина его королевской милости повета пинского».

В пятнадцатом веке находим фамилию Зиминский, принадлежавшую Добромыслу, конюшему из Галича.

Существовали, казалось бы, женские фамилии — Зимянина и Зимянская, которые в семнадцатом веке носили смоленский конюший Силантий и тверской пильщик Александр. Фамилия Зимянок принадлежала кузнецу по имени Спартак!

В основе некоторых фамилий лежало нехристианское собственное имя «Зима»: Зимак, Зимарь, Зимуля, Зимяня. Встречалось в семнадцатом веке у крестьян и казаков прозвище «Зима».

Наконец, в том же семнадцатом веке в церковной книге поселения Холм села Хлебалова Новгородской области нашлась запись «Викторин Зимянин». Именем «Викторин», то бишь «Победитель», нарекли тамошнего помещика. Допускаю, что его фамилия — это русифицированное «Земянин» с корнем от русского слова «зима». Кстати, само место с неблагозвучным названием являлось загородным имением княжеского рода Лобановых-Ростовских.

Семнадцатым веком мои поиски, увы, завершились. Сохраняю надежду на то, что их продолжат любимые внуки Михаила Васильевича, носящие его фамилию.

* * *

Корю себя за то, что ленился расспрашивать и записывать рассказы моей нежно любимой бабушки Александры Семеновны Тимофеевой-Черяк, не дожившей года до своего столетия. Женщина обаятельная, наблюдательная, памятливая, необычайно трудолюбивая (в восемьдесят с лишним лет порывалась мыть окна в отцовской квартире). Обожала дочь Валюшу, любила, слегка побаиваясь, зятя Мишу, трогательно, трепетно относилась ко мне, особенно в детском возрасте, когда я часто и подолгу болел.

В 1990 году я с детьми крестился в Церкви Рождества Пресвятой Богородицы, где захоронены мощи героев Куликовской битвы Александра Пересвета и Андрея (Родиона) Осляби. Заехав на Спиридоновку, родителей не застал и радостно сообщил о крещении бабушке. Обнял старушку, расцеловались, и вдруг услышал произнесенное шепотом: «Второй раз…»

Уж не ослышался ли я? Настойчивые расспросы ничего не дали.

Вряд ли Александра Семеновна при этом вспомнила праздничное застолье в Минске летом 1947 года по случаю моего появления на свет. Счастливый отец, тогда секретарь ЦК Компартии Белоруссии, созвал на празднество всех друзей, товарищей по работе, гостей из Москвы, и в том числе группу актеров театра Ленинского Комсомола во главе с народными артистами СССР Софьей Владимировной Гиацинтовой (бессменной исполнительницей роли матери Ленина) и Иваном Николаевичем Берсеневым, находившихся на гастролях в Минске.

Не знаю, кто предложил провести по-доброму, в шутку «партийные крестины». Развеселые гости охотно поддержали предложение и определили крестных — Софью Владимировну и Маршала СССР Семена Константиновича Тимошенко.

Семейная легенда гласит, что когда высоченный маршал взял крестника на руки и поднял его над головой, тот, видимо, от страха высоты (боюсь до сих пор!) намочил маршальский мундир.

* * *

Отца крестили в раннем детстве в Витебске, где он родился 21 ноября 1914 года (по старому стилю 8 ноября) в «Михайлов день».