Неподвижная земля

Белышев еще думал: что заставляет старика употреблять свое влияние для охраны какого-то пришлого русского «анджинира»?.. Только ли боязнь за судьбу сына? Поначалу, скорей всего, так и было. Но потом, после долгого кочевья, они получше узнали друг друга, и, возможно, пришло другое… Токе, понятно, ни словом не обмолвился об этом другом. Но разве слова нужны, чтобы почувствовать, как относится к тебе человек?

Из Туйе-Олёра не имело смысла возвращаться именно в Форт. Токе повел их гораздо южнее, в маленький прибрежный поселок, где издавна жили рыбаки. Белышев повздыхал на почте.

Они с Валей договорились, что писать она будет на Форт, — так что пройдет еще день или два, прежде чем он увидит летящий, размашистый почерк, всегда напоминавший ему ее походку. А свою корреспонденцию он решил отправить отсюда. Почтовый катер заберет письма в Красноводск, а оттуда рейсы в Баку чаще, чем из Гурьева. А из Форта вся почта идет в Гурьев.

Неожиданно и Токе решил идти морем, с ними. Старик тоже устал за четыре месяца и соскучился, хотя по лицу у него, как обычно, ничего не угадаешь. Лошадей и верблюдов он оставил у родственников. Животные отдохнут, подкормятся, и тогда их пригонят к нему в Форт.

Большая туркменская лодка с косым парусом забрала всех шестерых.

Февральское море было неспокойным, и они все вымокли, пока наконец — через день, вечер и ночь — не показался впереди знакомый с осени причал.

Белышев спрыгнул первым…

— Я буду на почте! — крикнул он.

Но он мог бы и не сообщать. Все и так знали, куда он кинется, едва ступит на берег.

— Вы поищите, поищите, — нетерпеливо сказал он женщине по ту сторону стойки, когда она протянула ему один-единственный конверт. — Там должны быть еще письма.

— Да. Вот еще два пакета из треста, — сказала она. — Распишитесь. А больше ничего нет.

Он сел на скамейку, уперся локтями в стол — руки дрожали.

«Милый!..

Я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думал, и потому не могу уехать, не написав тебе. Наверное, мы ошиблись — и ты, и я. То, что со мной произошло через три недели после твоего отъезда, — я и не подозревала, что так бывает!! Он приехал в Баку в длительный отпуск и оказался приятелем мужа моей школьной подруги. Ты ее не знаешь. Видишь… Я понимаю, что тебе больно будет читать о нем, и все равно — пишу! Но ты не думай! Я не могла так просто забыть все, что было у нас с тобой… Я вся извелась, мне казалось, что я совершаю предательство. Я стала такой, меня знакомые на улице не узнавали! Тогда он сказал, он не может позволить мне умирать медленной смертью, что раз мы встретились — это судьба. Он тоже геолог. Работает на Крайнем Севере, и отпуск подходит к концу… Одни девчонки говорят, что я молодец, раз решилась изменить свою жизнь, другие твердят, что я дура. Я слушаю и тех, и других, но не могу поступить иначе. Я стараюсь думать, что это для тебя не будет уж очень большим ударом. Можешь мне верить, что все два года, что мы были вместе, я была тебе верна. В загсе я оставила бумагу: оказывается, достаточно одностороннего заявления. Вот не думала, что мне понадобится это узнавать. Я надеюсь, все у тебя будет хорошо. Ты получишь мое письмо, только когда выйдешь из своих песков. Ключи от комнаты я оставила у Анны Григорьевны».