Непокаянный (СИ)

— Если ты… обещаешь, что такого не повторится больше никогда — я попробую жить с тобой дальше. Ради наших с тобой детей. Я не верю, что этот порок для тебя важнее, чем их счастье. Ты же любишь их, Дон! Ты же сам говоришь, что любишь.

Он не сердится, нет. Ему просто от этого очень грустно.

— Я люблю их, конечно. Но знаешь, Ханна, мне кажется ты меня вчера не так поняла, — спокойно, даже немного холодно отвечает он.

— Не так поняла?

— Ты, похоже, думаешь, что я хочу вернуться к тебе? Думаешь, я собираюсь раскаяться во всех своих решениях и жить с тобой долго и счастливо, терпя твои упрёки до конца своих дней? Ведь ты не удержишься от упрёков, мы оба это понимаем.

Теперь её очередь молчать. Дон вздыхает.

— Я раскаиваюсь только в том, что лгал тебе с тех самых пор, как это всё началось. И только за это вчера я просил у тебя прощения. Теперь я больше не лгу, и каяться мне больше не в чем. Я не люблю тебя больше, но это я бы стерпел, если бы в мою жизнь не пришла другая любовь — большая, взаимная. Я не пороку там с кем-нибудь предаюсь. Я люблю его, Ханна. Я хочу теперь быть с ним. Если ты разрешишь мне общаться с детьми — я буду просто счастлив. Но даже если нет…

— Любовь? Ты не путаешь ли, муженёк? Опомнись! Какая может быть любовь у двух мужиков, которые, прости Господи, в жопу трахаются? Полгода, ты говорил? Хорошенький срок! Зачеркнуть десять лет…

— Я не полгода его знаю. Знаю очень давно. Я уже любил его когда-то, до того, как встретил и полюбил тебя…

— Погоди… Это что же, Дейкин? Ты поэтому сразу к нему… Клянусь Богом, Дональд, если это Дейкин… Он мне в глаза смотрел…

— Нет, нет, это не он. Он не знал. Ничего он не знал, я ему тоже врал, я всем врал, не только тебе. Я клянусь. Никто об этом не знал. И это не Дейкин, это другой одноклассник. Познер.

— О Господи. Этот.

— Знаешь, давай окончим этот разговор.

— Нет, я тебе десяток лет была женой. Я двух детей тебе родила, а ты предпочел мне этого… педика. Забудь, что я предлагала. Тебе не место в этом доме. Да как у вас у обоих совести хватило… Будьте вы прокляты…

Ханна шепчет последние слова уже сквозь слёзы и бросает трубку. Только Дону, хотя и жаль её, но ни более стыдно, ни даже более неуютно не становится.

Стюарт подходит, хлопает его по плечу, приобнимает сочувственно.

— Держись, Дон. Она, кстати, не может тебе запретить. Ну, с детьми общаться. Только через суд.

— А в суде, как ты думаешь, кто поддержит изменника-извращенца вроде меня? — горько усмехается Дональд.

— Ну вообще-то могут и поддержать, зря ты так. Хотя, конечно, тут как повезёт… Всё равно, молодец, что стоишь на своём. И спасибо, что прикрываешь мою задницу. Тем более, что я правда не знал.

— Она может и не поверить, — философски замечает Дон.

— Всё равно, дружище. Ты попытался. Пошли завтракать, надо подкрепиться. Потом уже можно и Поза… обрадовать.

— Мда. Радость та ещё, но… я ему давно обещал. Всё решиться не мог. Так неловко перед ним было.

— Ну, ты никогда особой решительностью не отличался. Потому я так и удивился, что ты с ним… шучу. До конца понять, каково тебе сейчас, я, конечно, не могу. Но догадываюсь, что тяжело. Теперь ты главное на её уговоры не ведись и Познера не бросай. А то он, чего доброго, как Офелия та, «ку-ку»… и с моста упадет.

— Не станет он «ку-ку», хотя бы из упрямства.

— Хорошо если так.

— Хотя, знаешь… Офелия из него тогда и впрямь вышла знатная.

Два приятеля не выдерживают и все-таки усмехаются, вспомнив каждый в меру своего воображения давнюю постановку университетского театра — и Дэвида Познера в скромном веночке, с охапкой диких цветов.

***

Стю отправляется по своим делам, оставив Дону свои запасные ключи и включённый компьютер, на случай если тот захочет посмотреть уже объявления о сдаче жилья. «Так-то живи сколько влезет, — пожал он плечами, — но вряд ли Поз захочет с тобой встречаться у меня. Это было бы уж как-то слишком». Дон, пожалуй, согласен с ним. Он оставляет Познеру сообщение на домашнем автоответчике с просьбой перезвонить. «Новости есть», — говорит он, надеясь, что Дэвид не перенервничает от такой формулировки. И принимается просматривать объявления в интернете, а заодно и в газете, найденной на кухне у Дейкина.

Вскоре после обеда Познер перезванивает.

— Алло, — говорит Дон.

— О Господи, Дон? Привет, — удивляется Дэвид.

— Да. Привет, — Дон, не в силах сдержать улыбку, присаживается на ручку кресла у телефона.

— Почему ты у Дейкина?

— Потому что… новости в следующем, Поз: я признался Ханне наконец-то. Дотянул до того, что дальше уже было некуда… Спасибо тебе, что ждал. И прости, что так долго. Это было бессмысленно. Столько тянул, но из-за этого всё стало только хуже, — улыбка Дона тает от горьких воспоминаний, к тому же он немного нервничает, осознавая, сколько тянул. Сколько Дэвиду пришлось ждать этого дня.

Познер охает и тихо отвечает:

— Спасибо, Дон. Я… поверь мне, это не так долго. Люди годами, бывает, ждут. Но я знал. Я знал, что ты так не сделаешь. Ты не смог бы врать им годами. Я верил в тебя, — он молчит пару секунд. — Плохо было?

Дональд сглатывает комок: