Непостижимая концепция

– Ты циник, Бальди… Перед тобой творец мира, который ты самонадеянно назвал своим именем.

– Случается… Америго Веспуччи тоже не сотворил континент, названный в его честь.

– Смотри, ему чем-то не нравятся получившиеся гомункулусы… Совсем не нравятся…

И в самом деле, колба с копошащимися существами была небрежно отброшена в сторону, послышался звон бьющегося стекла. Человек что-то раздраженно произнес. Стелла подумала, что сейчас, или же очень скоро, случится очередной прорыв…

– Что он сказал? Ты понимаешь?

– Что-то о нехватке энергии… Забавно… Мои расчеты показали то же самое – этот мир задыхается без энергии, он на грани коллапса, ему нужен свой Большой взрыв… Но кто бы мог подумать, что здесь сидит в должности демиурга отражение Маркуса Кронга и страдает от той же беды…

– Боюсь, в этом мы ему не поможем…

– Да почему же? Насколько я знаю Геверница и Моратти – помощь уже в пути.

И тут они допустили ошибку… Заговорились и оказались слишком близко к невидимой грани, к границе с Зазеркальем. Возможно, даже коснулись этой грани.

Отражение Маркуса уставилось на них. Не просто в их сторону – именно на них.

Стелла не успела испугаться. Увидела резкий взмах руки прелата, услышала громовой голос, выкрикнувший повелительную фразу.

И не стало ничего. Их тоже не стало…

Эпилог

Бригадный генерал Феликс Донахью сидел за столом в том самом разборном домике-штабе, где он три дня назад застрелил своего непосредственного начальника. На столе лежал «дыродел». Тоже тот самый.

Но и домик, и «дыродел», и бригадный генерал теперь находились далеко, в двух сотнях километров от штольни, ведущей в сферу Бальди.

Эвакуация прошла по плану. Закладка заряда прошла по плану. На экране виднелся пейзаж «зоны Алеф», в углу мелькали цифры обратного отсчета. Последние секунды уходили в ничто, капали в вечность…

На экране двоеточие разделило две пары нулей. Бригадный генерал зажмурился, смотрел сквозь узенькую щелочку век, хотя знал, что фильтры приглушат яркость вспышки…

Ничего не произошло. Вспышки не было. Четыре нуля на экране издевательски подмигивали.

Секунда, другая, третья… Тишина. Мирный пейзаж «зоны Алеф», покрытый выжженными пятнами былых прорывов.

Он схватил микрофон, потребовал данные мониторинга «Греты». Голос напоминал рык раненого тигра.

Оставалась надежда на неисправность, досадную и легко исправимую. Он знал, что такое невозможно в принципе, что все цепи, все системы продублированы и протриплированы… И все же надеялся.

Через несколько минут надежда испарилась. Данные подтвердили: взрыв произошел, все телеметрические датчики уничтожены, напоследок зафиксировав запредельный выплеск энергии.

Стомегатонный фейерверк все-таки состоялся. Но прошел совершенно незаметно. Даже легчайшего сейсмотолчка аппаратура не записала… Бригадный генерал Донахью был в шоке. Если бы ему довелось видеть, как стреляет штурмовая винтовка в сфере Бальди, у генерала могли бы возникнуть кое-какие догадки. Но он не видел. И не понимал ничего.

Однако подозревал, что Моратти не удовлетворится взрывом, зафиксированным исключительно датчиками в подземной каверне. Президенту нужен не взрыв сам по себе, это лишь средство для устранения источника постоянной угрозы… А устранен ли он – вопрос вопросов.

Долго своим вопросом Донахью не терзался… Пейзаж «зоны Алеф» начал меняться, зеленый альпийский луг начал вспучиваться вновь образующимся холмом…

Прорыв. Очередной прорыв… Задание провалено.

Донахью не знал, что за секунду до того – или за тьму эпох, смотря как считать – этот прорыв предрекла молодая женщина, зависшая в центре громадного, из зеркал составленного додекаэдра… Он знал другое: дивизионным генералом ему не бывать. И дальнейшая судьба сократилась до двух возможностей: взять со стола оружие и застрелиться сразу или же дожидаться, чем закончится трибунал – позорной отставкой или тем же «дыроделом» с одним патроном… Какой вариант предпочтительнее, Донахью еще не решил.

* * *

Стелла-Маргарита-Присцилла фон Линц, по мужу Бальди, открыла глаза. И увидела новое небо и новую землю. Небо было голубым, бездонным. На земле росли одуряюще пахнувшие травы и цветы…

– Бальди…

– У-у?

– Деревья, трава, цветы… Где мы?

– Не знаю…

– Знаменательный момент… Когда-нибудь тут поставят памятный знак: дескать, великий Бальди именно здесь впервые произнес «Не знаю»… А если подумать?

– Вариантов ровно три. Или мы на Земле. Или все еще гостим у мессира Маркуса. Или оказались где-то еще…

– Над нами не Солнце, угловой размер меньше…

– Значит, первый вариант отпадает.

– И висит точно в зените…

– Значит, вероятность второго варианта возрастает.

– Но птицы… Ты слышишь птиц?

– Не знаю насчет птиц, но звуки вполне характерные для живых организмов в процессе их жизнедеятельности.

– Когда-нибудь я пристукну тебя, Бальди… Он научился творить живое! Ты понимаешь?! Живое, а не шевелящееся подобие жизни!

– Не изучив вопрос, я бы воздержался от столь категорических выводов. Но гипотеза более чем вероятная.

– А если это Эдем? Новый Эдем? Если все сначала? Если мы первые?