Непостижимая концепция

– С точки зрения современной генетики, едва ли нам удастся заселить своими потомками целый мир… Хотя кто знает, какая генетика тут…

– Зачем он оставил нам память? Чтобы все закончилось, как в первый раз? Снова по накатанному пути?

– Лучше бы он оставил нам запас еды и одежды… И хотя бы плохонький комп с источником питания. Мне не терпится просчитать одну любопытную идею, небольшое следствие из общей теории протосингулярных полей… Кажется, эти два мира можно все-таки привести к единому знаменателю и разработать… Подожди, подожди… Если взять в качестве константы…

– Замолчи! И отправляйся на поиски еды! Здесь должно обитать что-то съедобное!

– Знаешь, я пока не готов к убийству живых существ ради пропитания… разве что позже, при нехватке животных белков… Попытаемся пока обойтись плодами? Вон, кстати, у тебя над головой висит нечто на вид вполне съедобное… Рискнем продегустировать?

– М-м-м… вкусно… Тебе оставить половину?

Виталий Абоян Пожелай за меня

– Да ты че?! – театрально выпучив глаза, воскликнул небритый мужик, который подсел к Митрофану с полчаса назад.

– Именно так, – сказал Митрофан и для убедительности ткнул в сторону собеседника лоснящимся от жира пальцем.

Митрофан имел вид колоритный: густая окладистая борода, светлый, обильно измазанный засохшей грязью тулуп, снимать который бородач не стал, а только расстегнул, довольно длинные нечесаные волосы. Классический мужик из старинной русской сказки. Впрочем, здесь многие так ходили – холодно и места дикие.

Собеседник бородача выглядел совершенно иначе: высокий, широкоплечий, с плавными размашистыми движениями – в каждом его жесте читались сила и чувство превосходства. Одет он был соответственно случаю, но, в отличие от Митрофана, не в тулуп, а в явно недешевую утепленную куртку из кевлайкры, которую гость повесил на спинку стула. Щеки и подбородок мужчины покрывала темная двух-трехдневная щетина, однако до Митрофановой бороды этой поросли было еще очень далеко.

Вообще-то, этого мужика сюда никто не звал. Ни Митрофан, ни кто-нибудь другой. В забегаловку со странным названием «Полноги» пускали, конечно, всех, никакого фейсконтроля или дресс-кода. Места не гламурные, не до дресс-кодов. Но мужика этого раньше сюда не заносило, откуда и куда он – никому не ведомо. Да и Митрофан не то чтобы сильно рад был сидеть с небритым увальнем за одним столом. Но другого места тому и в самом деле не нашлось – время обеда, яблоку в «Полноге» упасть негде, – так что как-то не по-человечески получалось, если б Митрофан его отогнал.

Появился мужик вчера с тремя молчаливыми бугаями, у каждого – недобрый взгляд исподлобья. Ни с кем не общался, только к Сухостою подошел, да, видно, что-то не заладилось между ними. После разговора с проводником он и сам стал настолько угрюмым, что дал бы фору любому из своих сопровождающих.

Это сейчас он повеселел немного, потому что пойло в «Полноге» было что надо, а наливал его в стакан небритый от души и глотал – часто. Он и появился в «Полноге» уже навеселе, а теперь, раскрасневшись лицом, и вовсе едва ворочал языком. Но, несмотря на осоловелый взгляд, слушал рассказы Митрофана внимательно, то и дело переспрашивая что-то или уточняя.

А интересовало его Мушиное болото. Что, мол, да как. И, коль скоро пил он за одним столом с Митрофаном, как бы потеснив того, то и угощал щедро, отчего язык у Митрофана развязался по полной программе и рассказывал он все как знал, и даже привирал кое-что. Если уж быть до конца честным, то после пятого стаканчика водки – в основном привирал.

– И ты знаешь, как туда попасть? – наливая еще по одной, уточнил Митрофанов сосед.

– Ну, знать не знаю, а показать…

Отродясь перекошенная тяжелая титопластовая дверь, снятая бывшим хозяином «Полноги» с какого-то брошенного наукомовцами бункера, с силой ударилась о косяк, заставив вздрогнуть посуду в заведении. Митрофан поднял взгляд и, встретившись глазами с вошедшим человеком, осекся на полуслове.

– Ну? Ну как туда… того-этого… добраться-то? – нещадно икая, напирал мужик.

Но бородачу словно кляп в рот вставили. Взгляд его мгновенно утратил хмельной огонек дурачества и сделался жестким и каким-то настороженным.

– Да не знаю я, – отмахнулся от небритого мужика Митрофан.

Он поднялся из-за стола, бросив между тарелок с объедками несколько купюр, и направился к выходу. К той самой перекошенной титопластовой двери.

Проскочить наружу не удалось: вошедший мужчина, не поворачивая головы, мертвой хваткой сцапал Митрофана за рукав и остановил его.

– Да я и ничего, – замялся Митрофан, вяло дергая рукой в попытке вырваться.

– Вещи собери, – тихо сказал мужчина.

– На завтра?

Митрофан перестал дергаться и поднял полные страха и безнадежной тоски глаза на вошедшего.

– Нет, – мужчина все так же не смотрел в сторону Митрофана, его взгляд был устремлен в глубь зала, и теперь становилось совершенно ясно, что рассматривал он того небритого пьянчугу, который выпытывал у Митрофана подробности о Мушином болоте, – до завтра не успеем. Скорее дней через пять, самое раннее – через три.