Непотопляемая Грета Джеймс

Она знает, что время пришло. Больше тянуть нельзя. И возможно, уже поздно. И все же она не уверена, что готова к этому. Одна из самых странных вещей, имеющих отношение к смерти, заключается в том, что ты не перестаешь слышать голос умершего человека, звучащий у тебя в голове, и Грета прекрасно знает, что сказала бы сейчас ее мама: «Все будет хорошо. Ты готова. Ты сможешь». Но ее нет рядом, чтобы сказать это. И потому Грета пытается сделать это сама. «Все будет хорошо, – пишет она Хоуи. – Я готова. Я смогу». И все же она сомневается, что верит в это.

Глава 15

Грета стоит у ограждения, завороженная маленькими айсбергами, проплывающими мимо в спокойной воде, когда рядом появляется Мэри. На ней красное пальто, а на голове плотно прилегающая к коротким черным волосам вязаная шапка.

– Плохая новость, – говорит она, облокачиваясь на ограждение рядом с Гретой, – заключается в том, что мы не подтвердили свой чемпионский титул. Хорошая: мы правильно ответили на вопрос про The Rolling Stones.

Грета смеется:

– Всегда рада помочь

– Я проведала твоего папу. – Мэри потирает руки. – Похоже, ему гораздо лучше.

– Он кричал вам, что он на карантине?

– Честно говоря, я волновалась куда больше, если бы он не делал этого.

– Мне ужасно жаль, что папа не может выйти из каюты. И я не виню его в том, что он такой брюзгливый.

– Не сердись на него. Он переживает трудные времена.

– Как и все мы.

Мэри оценивающе смотрит на нее:

– Я рада, что тебе на этой неделе выдалась передышка.

– На самом-то деле я отдыхаю уже давно.

– Знаю. Я смотрела то видео.

– Вы и еще два миллиона человек, – пытается улыбнуться Грета. Но осекается, увидев, какое у Мэри выражение лица – такое нежное, что ей хочется плакать.

– Должна сказать, я думаю, что эта песня прекрасна.

– Вы считаете так только потому, что вам тоже не хватает мамы.

– Возможно, – задумчиво говорит Мэри. – Ты будешь исполнять ее?

– Мне дали понять, что не стоит делать этого, – отвечает Грета и пожимает плечами. – В любом случае, она не закончена. Я начала писать ее в самолете. Еще до того, как узнала… – Ее голос надламывается. – И даже если бы она не разрушила мою карьеру, то все равно не годилась бы для моих концертов.

– Что ты хочешь сказать?

– Такая песня не в моем стиле.

Глаза Мэри становятся круглыми:

– А как же «петь о том, что чувствуешь»?

– Вы видели, что случилось, – печально говорит Грета. – Думаю, лучше оставить эту тему в прошлом.

– Эта тема, – осторожно говорит Мэри, – будет с тобой еще некоторое время. Хочешь ты этого или нет. Иногда лучший выход из положения – принять то, что происходит.

– Моя мама сказала бы то же самое.

Мэри улыбается:

– Я расцениваю твои слова как комплимент.

Они несколько секунд смотрят на первый попавший в поле их зрения ледник – ослепляюще белоснежный на фоне бирюзовой воды.

– Ей бы это понравилось, – говорит Мэри и качает головой: – Я все никак не могу поверить, что ее нет с нами.

– Знаю.

– Иногда, моя посуду, я замечаю за собой, что высматриваю ее в окно. Или тянусь к телефону, чтобы позвонить ей, если случается что-то забавное. Словно мой мозг все понимает, а тело – нет.

– Мое тело ведет себя иначе. – Грете стоит большого труда говорить ровно. – Я чувствую это всей душой. И сердцем. И легкими. Костями.

Мэри одной рукой обнимает ее за плечи и сжимает их.

– Знаю, она не была идеальной женщиной, – продолжает Грета. – Могла чем-то расстроить тебя, могла быть упрямой и не умела проигрывать. И никогда не одергивала моего отца, если тот вел себя как придурок. Она могла бы делать это, но не делала, потому что любила его, и, мне кажется, она считала своей обязанностью оставаться безучастной к его выходкам. Но это не работает, особенно когда кто-то один явно не прав. И мне было обидно, что в таких случаях она чаще молчала, хотя я никогда не говорила ей этого. – Она на секунду замолкает, снова берется за ограждение и качает головой: – А еще она варила отвратительный кофе. Действительно отвратительный. И не знала, что такое городская жизнь. Приезжала ко мне в Нью-Йорк и вела себя так, будто играет в мюзикле и весь мир поет вместе с ней. И она… покинула меня. Она покинула всех нас, но у меня такое чувство, будто это касается меня больше, чем других. Знаю, это очень эгоцентрично, но именно так я чувствую. Мне ненавистно то, что она ушла. Действительно ненавистно.

Теперь теплоход плывет медленно, почти не взбивая воду. Вокруг так тихо, что кажется, будто они оказались на картине.

– И это не может помочь. – Грета пытается сдержать слезы. – То, что я здесь. Мне следовало быть в Нью-Йорке, давать интервью, пытаться спасти свою карьеру.

Мэри снова опирается на ограждение.

– Ты здесь ради твоего отца.

– Ему это безразлично.

– Нет. Просто у него не слишком получается продемонстрировать свои чувства.

Грета смотрит на нее скептически.

– Я знаю, что у вас с ним немало проблем, – приподнимает брови Мэри, – но ты же в курсе, что в таких случаях говорила твоя мама, верно? Что вы два сапога пара.

– Она не говорила так.