Непотопляемая Грета Джеймс

К тому времени как она распахивает двойную дверь в конце зала, Бен уже ждет ее в пустом холле. Когда он делает шаг к ней, она еще не знает точно, что сейчас произойдет, и ее сердце быстро бьется от волнения. Позже она попытается вспомнить, кто кого поцеловал, но это оказывается невозможным. Вот между ними еще есть небольшое расстояние, а вот уже нет; его руки обнимают ее, а ее руки ложатся ему на шею, и их тела прижимаются друг к другу. Его борода грубо проходится по ее лицу, но губы у него мягкие, и она чувствует вкус виски, и неважно, что происходит с ними, но в этом столько электричества, что она забывает, где они, забывает, что они плывут на странном, битком набитом корабле в сгущающейся темноте холодной аляскинской ночи.

Они отстраняются друг от друга, Грета чувствует, что у нее кружится голова. Она смотрит на Бена снизу вверх, и тот, в свою очередь, с удивлением смотрит на нее, и в его карих глазах так много теплоты.

– Я хотела этого с прошлого вечера, – говорит она, и он улыбается ей:

– Я хотел этого с того самого момента, как увидел тебя.

Потом он берет ее за руку, и они быстро идут по длинному коридору.

Среда

Глава 17

Они все еще не спят в три утра, когда свет проникает сквозь щели в занавесках.

– У меня такое чувство, будто меня обманули, – говорит Бен, поворачиваясь на бок, так что его лицо оказывается в нескольких дюймах от лица Греты. – Когда ты наконец имеешь возможность провести время в разговорах с девушкой, которая тебе нравится, ночь не должна кончаться так быстро.

– А ты подумай о том, – улыбается она, – что так мы оказываемся ближе к утреннему сексу.

– Это, определенно, помогает. – Он смотрит на нее взглядом, каким смотрел всю ночь – лицо серьезное, глаза внимательные, – и так нежно убирает с ее лба прядь волос, что это вызывает у нее дрожь. – Тебе холодно? – спрашивает он, уже откидывая одеяло и вставая с кровати. На нем всего лишь боксеры с изображением пингвинчиков в шарфах, и в сером утреннем свете она видит, как ходят мускулы на его спине, когда он роется в ящике шкафа. Он бросает ей серую толстовку, на которой написано: «КОЛУМБИЯ». Манжеты у нее пообтрепаны, она невероятно мягкая и пахнет, как он.

– Можно задать тебе один вопрос? – спрашивает она, натягивая толстовку. Когда она выныривает из нее, то видит, что на нем майка с названием их теплохода.

– Где я ее купил? – отзывается он, снова залезая в кровать и притягивая ее к себе.

– Нет, то есть да. Я собиралась спросить тебя о пингвинчиках, но теперь хочу знать, сколько раз ты успел побывать в магазине сувениров.

– Всего два раза, – говорит он и, поймав ее выразительный взгляд, пожимает плечами: – Хорошо. Четыре. Но один раз потому, что забыл дома зубную щетку. А что касается пингвинов, то мне показалось, что они тематически – если не научно – подходят для нашего путешествия.

Она кивком показывает на галстук, который сняла с него, как только они оказались в каюте, и который лежит теперь на пишущей машинке.

– А как ты объяснишь динозавров?

– Ну кто не любит динозавров?

– Астероиды? – шутит она, и он смеется. Он целует ее, и поцелуй отзывается во всем ее теле.

– Я знал это, – говорит он, когда они снова отстраняются друг от друга.

– Знал что?

– Что в глубине души ты нерд.

Позже они отдергивают занавески, чтобы посмотреть, как солнце всходит над заснеженными вершинами гор, и каюту заливает мягкий утренний свет. Бен обнимает ее, его борода щекочет ей шею, их ноги сплетаются. Странно лежать в кровати, когда мимо проплывают горы и ледники, странно оставаться совершенно неподвижным и позволять миру самому приходить к тебе.

– Как же тебе повезло, что у тебя есть окно, – говорит она, поворачиваясь и глядя на него. Он хмурится при этих ее словах, и она проводит пальцем по образовавшимся у него на лбу морщинам. Затем – не в силах удержаться – берет его лицо в ладони и целует.

– Подожди, – откидывается он на подушки, – а у тебя его нет?

– Не-а. У меня есть бежевая стена с изображением медведя, бежевая стена с изображением горы, бежевая стена с дверью в душ и бежевая стена с подозрительным красным пятном на ней.

– Господи, – моргает он.

– Не волнуйся. Я совершенно уверена, что это просто красное вино.

– Нет, я хотел сказать, что отсутствие окна может вызвать клаустрофобию.

– Да уж.

– Тогда почему…

– Потому что, – говорит она, и ее слова звучат более отрывисто, чем она того хотела, – к тому времени, как я сподвиглась заказать каюту, ничего другого у них не оставалось.

Бен теряется:

– Ах да! Твоя мама. Мне так жаль…

– Все нормально, – произносит Грета, но он тем не менее находит ее руку под одеялом. И у нее перехватывает горло. – Давай поговорим о чем-нибудь еще.

– О пингвинах?

– А ты что-нибудь знаешь о них? – Ей удается слабо улыбнуться. – Потому что я не знаю ровным счетом ничего.

– А о динозаврах? Ханна в прошлом году очень увлекалась ими, так что у меня в запасе много историй. И шуток. – Он прочищает горло, откашливаясь. – На чем сидят динозавры.

– На чем?

– На динозадницах.

Она стонет:

– Я отказываюсь смеяться над этим.