Непотопляемая Грета Джеймс

– Прекрасно. – Она оглядывается, ища глазами официанта. – Мне теперь тоже можно выпить.

Когда она вновь поворачивается к нему, он смеется.

– Что такое?

– Ничего, – с улыбкой отвечает он. – Просто… я не против того, что он сыграл с нами такую шутку.

Позже Грета выскажет Эшеру все, что о нем думает. Обзовет его кукловодом. Скажет, что он у нее в долгу. Но в этот самый момент, к ее большому удивлению, она не может не признать, что тоже не против этого.

Глава 31

Перед концертом они идут выпить в бар «Левый борт», и Грета замечает на одном из столиков оставленную кем-то колоду карт.

– Давай посмотрим, на что ты способен, Гудини, – говорит она, подталкивая ее к Конраду, когда они садятся. Он, красивый и расслабленный в рубашке с галстуком, вытряхивает карты из коробочки.

– Давно я не проделывал это. – Он начинает тасовать карты, но потом с деловым видом распускает их веером и кивает: – Выбери одну.

Она делает это.

– И что теперь?

– А теперь верни ее обратно. Но не говори мне, что это за карта.

Он с загадочной полуулыбкой, словно наслаждаясь собой, снова тасует колоду. Но потом сбивается, и карты разлетаются. Грета встает со стула и поднимает их, а Конрад, продолжая сидеть, обозревает учиненный им беспорядок.

– Думаю, я слишком стар для этого.

– Вовсе нет, – возражает она, поднимая голову.

Он изучает свои руки:

– Я чувствую себя древним стариком.

Грета прекращает возиться с картами.

– Это необязательно конец. И даже может стать и началом чего-то нового.

Он качает головой с очень серьезным выражением лица:

– Я не хочу начинать что-то новое.

– Боюсь, у тебя нет выбора, – мягко говорит она, возвращаясь к картам. Когда она снова поднимает глаза, то видит, что отец сидит с отсутствующим выражением лица. Он кладет на столик даму червей и какое-то время смотрит на нее.

– Мы собрали пазл наполовину, – начинает он, и Грета садится на полу на пятки, слушая его. – Мы занимались этим за обеденным столом. Трудная головоломка – тысяча кусочков. А теперь… Теперь я не могу продолжить без нее, но в то же время не могу убрать так и не собранный пазл.

Грета снова садится на стул.

– Папа, – говорит она, и ее голос надламывается на этом слове, ей кажется, что надламывается и нечто большее. Она думает о льде, отщепляющемся от ледника, и внутри у нее тоже что-то становится меньше. – Я должна была приехать домой.

– Что?

– Когда ты позвонил.

Его взгляд снова фокусируется.

– Ты не могла ничего предвидеть. Никто не мог.

– Мне так хотелось бы быть там. – Она ставит локти на колени и опускает лоб на ладони. – Я все отдала бы, чтобы вернуться в то время и поступить иначе. Все бы отдала, чтобы повернуть время вспять и сесть на первый же самолет и оказаться бы дома в нужный момент.

Она плачет, и Конрад, не привыкший к этому и потому такой беспомощный, привстает, словно желает успокоить ее. Но потом снова садится и опускает глаза. К ним подходит официант с мисочкой орехов, ставит ее в центр усыпанного картами стола и поспешно удаляется.

– Я осталась там, – тихо произносит Грета, – чтобы играть на своей гребаной гитаре, словно это имело какое-то значение.

Конрад пожимает плечами:

– Это то, чем ты занимаешься.

– Что? – спрашивает она, обхватывая себя руками, и ждет, что он скажет, что она занимается тем, что выбирает между карьерой и семьей. Что предпочитает музыку всему остальному.

Но вместо этого он говорит:

– Ты играешь на гребаной гитаре. – И это звучит так неожиданно и так нехарактерно для него, что они оба невольно смеются. – Сколько человек способны делать это по-настоящему?

– Спасибо, – отвечает она, и это звучит и чрезмерно, и недостаточно. Она вытирает глаза и сильно выдыхает, затем поправляет перепутанную колоду карт и подталкивает ее к папе:

– Давай. Попытайся еще раз.

Позже они встречают Элеанор и Тодда у входа в зал. На нем смокинг, на ней – блестящее бальное платье, а волосы уложены в подобие диадемы. Такой наряд должен заставить тебя закатить глаза, но ты не делаешь этого, потому что на Элеанор он смотрится просто прекрасно.

– Послушайте, – голос Элеанор доносится до них из облака духов, – я переговорила с Бобби.

Грета хмурится:

– И кто такой Бобби?

Элеанор смеется, но потом понимает, что Грета не шутит.

– Это директор круиза, – объясняет она, не в силах представить, что к последнему вечеру на теплоходе можно не быть на дружеской ноге с такой важной персоной. – Он пообещал оставить для тебя время. На всякий случай.

По ее лицу ясно, что она приготовилась услышать еще одно нет и потому очень удивляется, когда Грета заключает ее в объятия.

– Это значит да? – сконфуженно спрашивает Элеанор.

– Это по-прежнему нет, – отвечает Грета, – но спасибо, что попросила.

В зале они садятся поближе к сцене и слушают разъяснения Бобби о том, как будет проходить концерт. Все вокруг нее, за исключением Конрада, нервничают: Дэвис играет на невидимом пианино, Мэри напевает что-то себе под нос, а Элеанор с Тоддом притоптывают ногами.

– Это ужасная идея, – шепчет Мэри Грете, когда первый выступающий – восьмилетний мальчик, нервно сжимающий мячики для жонглирования, – выходит на сцену.