Неправильные дети

С колотящимся сердцем девочка выпрямилась и окинула взглядом рынок. Повернувшись, она заметила клубы дыма, поднимавшиеся над толпой. В гуще людей образовалась прореха, и Милу различила серый шерстяной костюм и сапоги из тюленьей кожи.

Ротман.

Милу застыла, вжавшись ногами в велосипед. Она быстро натянула шарф до самого носа и не шевелилась, а торговец сахаром быстро приближался к ней, улыбаясь во весь рот встречным. Вдруг он остановился, чтобы поздороваться с младенцем в коляске.

Милу опустила голову, надеясь стать настолько незаметной, что он просто пройдёт мимо.

Мгновением позже девочка ощутила на себе его взгляд. Машинально она посмотрела на Ротмана из-под длинных ресниц. Он до сих пор скалился: сплошные зубы и ни на грош душевности. Фальшивка. Но Милу поняла: он её не узнал.

Сердце лихорадочно застучало, когда Милу склонила голову в знак приветствия. Застывшая улыбка Ротмана не изменилась, он покосился на папу-марионетку и прищурился.

И коротко кивнул.

– Goedemiddag[13], господин.

Сердце Милу вдруг содрогнулось: она в изумлении смотрела, как папа-марионетка ответил на кивок, после чего знакомый, слегка скрипучий голос произнёс практически баритоном:

– Goedemiddag.

Не оборачиваясь, Ротман налёг на трость и через секунду затерялся в шумной толпе, оставляя за собой пахнущий рыбой дымный след. Сем вылез из-за папы-марионетки, лицо у мальчика было угрюмое.

– Пора домой.

Сумерки подкрадывались к польдеру со всех сторон, когда Сем подъехал к мосту перед мельницей Поппенмейкеров. Эдда Финкельштейн сидела на низкой стене, окаймляющей сад, и хмурилась на тис. Она слегка вздрогнула, когда скрипучий велосипед проехал мимо, и на её лице появилась деланая улыбка. Управляющая махнула ребятам. «Она что, снова за нами шпионит?» – подумала Милу.

Девочка выдавила из себя ответную улыбку и подняла руку марионетки, чтобы помахать.

Эдда кивнула, спрыгнула со стены и направилась по дорожке к дому. Милу подождала, пока управляющая отойдёт подальше, посмотрела на ворота с горгульями и только потом устало вылезла из корзины. Она помогла Сему как можно быстрее затащить папу-марионетку на мельницу.

В кухне они обнаружили Фенну. Девочка забралась на стол: губы плотно сжаты, в руке извивается червяк.

Милу насупилась.

– Что ты?..

Фенна вдруг резко свистнула, в ответ раздался громкий писк, а потом мелькнуло что-то белое. Милу пригнулась, когда Моцарт спикировал у неё над головой, ударив крылом по лбу. Совёнок порхнул к руке Фенны, схватил червяка, приземлился ей на плечо и заглотил угощение в один присест.

Эг и Лотта, которые стояли у стены на безопасном расстоянии, зааплодировали.

– Браво!

Ребята обернулись к Милу и Сему. Мальчик усадил папу-марионетку в кресло-качалку и продемонстрировал всем корзину с едой, которую они купили. Дети просияли.

– Вы это сделали, – подытожила Лотта.

– У нас не только хорошие новости, – сказала Милу, когда Сем поставил еду на стол. – Ротман всё ещё в Амстердаме.

Эг сразу стал серьёзным.

– Но у него же плотное расписание плаваний?

– У него нет команды, – выплюнул Сем. – И вряд ли он из-за этого без ума от радости. Кстати, он до сих пор хромает после нашей последней встречи.

– До Ротмана нам больше дела нет, – заявил Эг. – Главное – держаться от него подальше.

Милу вздохнула, каждая клеточка её тела изнемогала от усталости.

– Простите меня, что я так отвратительно повела себя сегодня утром. Я просто боюсь, что у нас всё отнимут… и Эдда приложит к этому руку.

– Мы все боимся, – согласилась Лотта. – Но посмотри, как мы преуспели. Мы очень рисковали, когда сбежали из «Малютки-тюльпана». Но мы трудимся и сдаваться не собираемся.

– Ты права, – произнесла Милу. – Думаю, я прилягу до ужина. У меня голова кругом идёт.

Она поплелась к шкафу-кровати, легла и подтянула к себе папу-марионетку, вытащив его из кресла. Только она устроилась поудобнее, как раздался резкий стук. Милу услышала шаги, скрип половиц и четыре изумлённых вскрика.

Она резко села, выбралась из шкафа-кровати, подкралась к двери и приникла к щели. Надо срочно узнать, что ещё случилось. Отсюда ей было видно Сема. Он застыл у входа, и, глядя на его дрожащую левую ногу, Милу сделала неутешительный вывод: что-то было не так.

На пороге стояла женщина, и Милу сразу поняла, что это не Эдда Финкельштейн.

– Goedeavond, – наигранно радушно сказал Сем. – Чем я могу вам помочь?

Милу разглядывала гостью. Высокая, в красном пальто, светлые волосы собраны в тугой узел на макушке. В руках женщина сжимала фолиант в кожаном переплёте, наверное, держать его на весу было очень нелегко.

– Goedeavond, – поздоровалась она, переступив порог и заглянув в коридор. – Прошу прощения за поздний визит, но отыскать это место было непросто.

Девочка подумала, что визитёрша совсем не похожа на фермершу. Она слишком опрятная и ухоженная, и Милу сомневалась, что эта женщина когда-либо находилась в опасной близости от чихающей коровы. И вряд ли фермеры часто берут с собой чрезвычайно толстые книги. Она попыталась прочитать надпись на обложке, и та показалась ей знакомой.