Неправильные дети

– Вы ударили первой! – рявкнула Эдда таким свирепым голосом, что Милу вздрогнула. – И я имею полное право арестовать вас! А теперь, – и она перевела взгляд на Спельман, – сядьте и дайте Лотте сказать то, что она сочтёт нужным.

Спельман открыла было рот, чтобы возразить, но Эдда перебила её.

– Вы выслушаете детей… или я подам на вас жалобу, можете в этом не сомневаться. У меня есть связи в соответствующих инстанциях.

Спельман со стоном рухнула на стул и махнула рукой Лотте.

– У тебя – две минуты.

Ухмылка Ротмана стала напряжённой. Фенна вздохнула, прижимая к себе перепуганного Моцарта.

– Эг, – проговорила Лотта, – покажи мне, что ты заметил в книге.

– Тот мальчик, которого усыновили Фортёйны, Ян, – произнёс Эг, присев на корточки. – Когда я вместе с Милу подделывал наше свидетельство, то обнаружил, что хозяйка вообще не оставила о нём никаких записей! И я сказал об этом Милу!

– Чушь! – заорала Гассбик. – Не было никакого мальчика по имени Ян. Они пытаются скрыть тот факт, что пытались убить меня…

– Продолжай, пожалуйста, – промолвила Спельман, подняв руку, чтобы Гассбик замолчала.

Лотта смотрела на директрису, и Милу почти слышала, как щёлкают шестерёнки у подруги в мозгу (похоже, Лотта решала, как лучше поступить).

– В приюте жил мальчик по имени Ян. Кстати, он был в театре на нашем сегодняшнем спектакле, – начала Лотта, сощурив глаза, и улыбнулась. – Он появился в «Малютке-тюльпане» в октябре, верно? Значит, его имя должно быть в списке поступивших сирот.

Она пролистала страницы, замерла, пролистала ещё несколько и насупилась.

– Его там нет, потому что он никогда не существовал, – проскрипела Гассбик, злобно усмехаясь. – А теперь отпустите меня.

– Нет, – замотала головой Лотта. – Этого просто не может быть.

Она провела пальцем по складке на странице, но вдруг резко отдёрнула его.

– Ай!

Кончик пальца кровоточил.

– Она вырезала страницу! – ахнул Эг.

Спельман наклонилась над фолиантом, изучила его и метнула на Гассбик разъярённый взгляд.

– Они правы. Вы вырезали страницу из книги.

– А если посмотреть внимательнее, – продолжала Лотта и уткнулась носом в страницу, – то можно заметить, что имя Яна отпечаталось… вот здесь.

Гассбик побледнела и начала вырываться, но Эдда держала её крепко. Ротман тем временем переместился к раковине, встал возле Фенны и принялся постукивать пальцами по подбородку.

– Уверена, есть и другие, – проговорила Лотта.

Посасывая палец, она перевернула ещё несколько страниц.

– Здесь. И тут. Листы вырезали.

– Меня подставили! – крикнула Гассбик.

– Госпожа Гассбик, – сурово сказала Спельман. – Хищение в подобных масштабах карается тюремным заключением. Деньги должны были поступить в органы опеки, чтобы мы распределили их между всеми приютами.

Директриса хотела возразить, но быстро передумала.

– А я поражён до глубины души, что госпожа Гассбик до такой степени нечиста на руку, – подал голос Ротман. – Госпожа Спельман, думаю, я просто заберу детей и пойду. Мне ещё корабль чинить!

– Нечиста на руку? – проскрипела Гассбик. – Кто бы говорил!

Улыбка Ротмана стала шире, усы два раза дрогнули.

– Понятия не имею, о чём вы…

– Госпожа Гассбик, – настаивала Спельман, не обращая внимания на Ротмана, – я немедленно доложу обо всём полиции.

– Вы не посмеете! – завопила Гассбик. – Я не хочу в тюрьму! Пожалуйста!

– Пойдёмте, сиротушки, – просюсюкал Ротман. – Давайте я отведу вас в новый дом, хорошо? Мой корабль гораздо роскошнее, чем ветхая старая мельница. Он вам понравится, я уверен.

Милу посмотрела на Ротмана. Фенна и Сем попятились. Эг покосился на торговца. Лотта фыркнула. Гассбик снова бешено забилась в хватке Эдды.

– Я готова на сделку! – верещала Гассбик, физиономия у неё стала такой же испуганной, как некогда у детей, которых она мучила. – У меня есть информация… о чудовищной торговле сиротами…

– Пойдёмте! – громче повторил Ротман и схватил Фенну за руку.

– Вся торговля Ротмана держится на спинах беспомощных воспитанников! – прохрипела Гассбик. – Он угрожал мне. У меня не было выбора…

– Хозяйка «Малютки-тюльпана» явно до сих пор не в себе, – прорычал Ротман и притянул к себе Фенну, которая сразу начала брыкаться. – Думаю, ей пора в лечебницу для душевнобольных.

– Отпусти Фенну! – крикнула Милу.

– Нет, – процедил он.

Блеснул металл: это торговец выхватил нож. На сей раз Ротман прижал лезвие к горлу Фенны, прямо к трепещущей жилке.

Моцарт запищал, попытался атаковать врага с помощью клюва и когтей, но мужчина просто ударил совёнка другой рукой. Птенец, теперь похожий на комок взъерошенных перьев, упорхнул к гардеробу. Милу стиснула в кулаке подсвечник, стоящий на кухонном столе. При виде беззащитной подруги ей овладела неистовая ярость.

Она не позволит Ротману причинить Фенне вред.

– Господин Ротман! – вскричала Спельман, в ужасе взирая на нож. – Что вы делаете?

– Забираю то, что принадлежит мне, – ответил он, и его усы задрожали. – Пятеро сирот, как обещала мне госпожа Гассбик.

Свободной рукой он вцепился в корзину с монетами.

– А деньги эти паршивцы мне задолжали, когда подожгли корабль.