Непрекрасная Элена

Люди города Пуша выбрали для дочери Марии — а я верю, это её ребенок — имя еще до её рождения. Почему она — Элена? Не исключено, что таково было условие Марии при передаче генного материала…

Так или иначе, мне предстоит узнать вскорости: уничтожит ли «новая Елена» свою «Трою»? Или все же люди научатся быть чуть менее жадными… и смогут встроиться в новый мир.

Элена. Крейсерская скорость

Алекс — не человек, и я говорю это и ничего дурного не имею в виду. Хотя — досадую. Человек бы не мог назвать десантный крейсер, роскошный и уникальный — «МГ-15». Я спросила, что это значит. «Мобилес, генерация номер пятнадцать» — ответил он. Логично, ведь мобилес — означает «подвижный»… Я в ответ мгновенно предложила несистемные имена: «Утюг», «Мейтар» и особо рекомендовала «Кузино горе» — ведь я тут одна, Кузя не увидал столько интересного! Алекс пообещал подумать.

Крейсер вызывает у меня даже не восторг, а странную смесь сожаления, горечи и восхищения. Предки много создали и нелепо ушли! Почему они не смогли справиться с бедами, имея такое вот великолепие? И стоит ли сожалеть о чем-либо, если предки не справились? Скорее всего, нет… Значит, Алекс прав, когда не отдает городам потерянные знания. Эти знания уже однажды никого не смогли спасти и, вдобавок, косвенно стали причиной кроп-катастрофы. Я верно додумалась: всё в мире предков было обоюдоострым и бездушно использовалось разнообразными Юргенами. Горько. Грустно.

Если отбросить такие мысли, то путешествие с Алексом — это мечта.

Крейсер прёт через степь так ровно и плавно, что внутри нет ощущения движения. Утром я выхожу на смотровую палубу и любуюсь рассветом. Дивное место: высоко, ветер в лицо, а за спиной ровно и солидно гудят ходовые винты… да, именно так, я уточнила название. Технология меня не интересует, чему Алекс несказанно рад: он привык, что люди жадные и всегда зарятся на запасы предков. И, в основном, не из-за блага и даже выживания, а ради возможности принудительного отъема чужих пирогов с пряниками.

Например, мои гены — ценный пряник. По своей ограниченности я до сегодняшнего утра и не сообразила, насколько. Мне объяснил Алекс. Очень просто и внятно… Он всего-то поинтересовался: могу ли я укоротить жизнь или вселить болезнь, дотронувшись до тела. Я икнула. Я врач, вопрос… немыслимый. Ответ еще хуже: могу. Кажется, угробить гораздо проще, чем исцелить.

Я наблюдаю третий рассвет с палубы крейсера. Сегодня он особенно красив. Но я гляжу на краски неба и не вижу их, я слепая и раздавленная.

Наконец-то стало понятно то, что со мной случилось.

Для Юргенов я была — оружие. Идеальное: меня можно запросто ввести в любой город. Я врач, человек из Пуша и генное «зеро», то есть я — сплошная польза! Инфекции во мне нет, если меня как следует продезинфицировать. Такая вот Элена, милая и безопасная, будет запросто допущена жать руку кому следует… любому, несогласному с семейкой Юргенов. Я пожму руку — и станет одним несогласным меньше. А еще можно дозировать воздействие. Дать болезнь и шантажировать излечением. А что до меня самой, моих заморочек с врачебной этикой и ценностью жизни… Ларкс и его родня ведь думали, что у меня порог внушаемости типичный для людей. Еще они выяснили: я мягкотелая, меня ранят угрозы тем, кого я люблю. Значит, я управляюсь надежно и безотказно.

Моргаю. Глаза сухие. Я разучилась плакать? Хотя, какие тут слезы. Вопрос вопросов: увидев Ларкса, я подойду, пожму ему руку… и что? Хладнокровно убью прикосновением, наивно попытаюсь вылечить злодея мудрыми словами, просто оставлю всё, как оно сложилось?

Не знаю! Я не уверена, что ответ мне по силам. Любой ответ будет означать: я не человек. Как только я вслух признаю, насколько много могу, места в мире людей для меня не останется.

Вот почему Алекс дал мне место на борту крейсера. Мы, нелюди, можем держаться вместе. Мы хотя бы сочувствуем друг другу искренне…

— Вы обдумали мое предложение? — это Алекс.

Вернее, главный из трех его корпусов, имеющихся на борту. Самый антропоморфный и приятный для общения. Имеется даже имитация лица. Вроде бы с чертами Александра, который был человеком и которого Алекс смутно помнит.

— Я согласна.

Вообще-то еще вчера я посетила роскошную операционную и вживила «шину». Сегодня я лишь подтверждаю, что эта штуковина не причиняет дискомфорта, главным образом психологического. Шина — малопонятная мне штука. Она позволяет Алексу считывать с меня много разного, и сам он честно признал: его интересуют в первую очередь эмоции, взгляд на мир. Себя Алекс с горечью называет видеокамерой. Отчасти понимаю и термин, и проблему. Если я могу дать Алексу небольшую радость — отчего же не поделиться? Ведь он ответно дает куда больше.

Меня теперь бесполезно брать в плен и увозить в неизвестном направлении. Алекс найдет по сигналу шины, вызволит и эффективно разберется со злодеями. Он в этом мире почти невидимка… и еще он — держатель закона. Так захотела Мария. Та, из прошлого.