Непрекрасная Элена

— Я уже сказал однажды, атаманы редко решаются на общий приказ, — Сим быстро выпил отвар, отдал кружку и растер локоть. — Зато, когда мы пользуемся своим правом, мы узнаём, насколько мы — отчие. Если от уважения к нам только название и осталось, никто не услышит приказа и не откликнется. Но бывают среди отчих такие, как Старик. Я помню его приказы. Чуть шепнёт, а всем внятно. Он мог говорить сразу, он, если пожелает, и теперь будет услышан. Старик не настраивается для проявления, не смотрит в сторону солнца. Я — так себе отчий… разворошу муравейник, а после два дня или хромой, или с шишкой на лбу, или вот — с разбитым локтем.

— Два пика активности, — сообщил Алекс. Щель рта на лицевой маске раскрылась в подобие улыбки. — Предки не умели так использовать мозг. Мне очень интересно. Жаль, я не снял кардиограмму.

Сим уселся на ровном полу из неизвестного материала. Он больше не волновался по поводу чудес и возможностей предков. Просто отдыхал. Подставил лицо ветру и солнцу. Зажмурился.

— Алекс, у нас есть время поговорить. Я нашел безопасную тему, далекую от насущного. Алекс, у вас есть мозг?

— Допустимый ответ: да.

— А душа? — Сим лег на спину и продолжил говорить с закрытыми глазами. — Арина, я хочу есть. Устрой. Я намерен быть ленивым еще целый день, а то и дольше. Может статься, я даже начну капризничать. Хотя не помню в точности, как это делается. Алекс, я желаю говорить о мозге и душе. Первое мне непонятно, относительно второго я в сомнениях. А что предки?

Дневник наблюдателя. Отчет по вынужденному вмешательству

Много лет я не проявлял себя. Более того, уже девяносто два года прошло с того случая, когда прошлый раз я позволил человеку заметить меня и представился: «Я — Алекс». Конечно, мне следовало бы вспомнить, что недавно меня видели Элена и чернолес Слав, однако последнему я сперва не представлялся. А мое отношение к семье Элены стоит выделить в формат особого случая.

И вот теперь… можно сказать, применяя аналогии мира предков, живших примерно в этой местности: я был «в завязке» и сорвался. Общение с теми, чьи реакции и мысли я не могу моделировать и прогнозировать, для меня весьма похоже на употребление людьми крепкого спиртного. Спутанность сознания, нарушение логики, избыточный позитивизм восприятия с последующей компенсационной депрессией… Возможно, проявит себя и эффект привыкания. Посмотрим. Будем бороться с проблемами по мере их диагностирования.

Однако же, хочу подчеркнуть: без допинга, который получили все грани моей идентичности после многократного повторения слов «я — Алекс», нынешнее состояние дел было бы невозможно.

Я бы не допустил развития плана Элены в текущей форме, опасной и несистемной. Далее я изложу хронологию событий в самом общем и условном виде. Далее, потому что есть то, что я желаю сказать прежде всего.

В ходе прямого общения с людьми получен огромный объем новых данных. Это — вкусно. Да. Хорошая аналогия. И я, Алекс… обожрался. Почти вспомнил, как такое ощущение воспринимает биологическое тело. Впервые за свою цифровую жизнь я обожрался и вдобавок стал… пьян. Я наговорил лишнего, наприглашал гостей и даже, не могу в это поверить, хвастался.

Я подарил Арине улучшенный набор хирурга. Петру Лукичу, с легкой руки Элены его теперь все зовут «дед Пётра», я преподнёс полноценный курс анатомии в электронном виде на носителе, который не потребует подзарядки в ближайшие сто лет. Я снабдил Кузину маму изящным шейным колье с архивом музыки и проектором для просмотра партитур, специально для нее переработал управление под эргономику хвоста.

Ну и апофеоз моего позорного и сладостного информационного алкоголизма — это, конечно же, дарение атаману Симу меча Мурамасы с подробным изложением легенд и относительно точных исторических фактов… Могу себя отчасти оправдать тем, что в миг просветления я взял с атамана обещание вернуть клинок «однажды» и ни в коем случае не дарить его, не передавать третьим лицам.

До чего я докатился! Сделал неполной лучшую из хранимых мною коллекций оружия Японии. Добавлю, все экспонаты из этой страны имеют особенную ценность, ведь после колебаний уровня мирового океана и тектонических катаклизмов от островов мало что осталось. Я собирал реликвии бережно и неустанно последние четыре века. Ради сбережения культуры островов и теперь работает глубоководная археологическая флотилия.

Но я вдруг запросто отдал жемчужину коллекции! Хуже того, я не способен найти в себе признаков того, что подпадает под термин «раскаяние». Наоборот. Я верю, что воссоединил историю и новое время наилучшим образом. Клинку, который слыл проклятием, будет во благо рука человека, способного управлять целым народом — и не имеющего в душе жажды мести.