Неприкаянная

— Заплатим и отправим восвояси. Но этого не произойдет, ты всегда был очень осторожен со своими пассиями, и я просто уверен, что нет пока на свете ребенка, какого ты мог бы назвать своим. Но они будут. Обязательно будут! И ты еще придешь ко мне с извинениями и благодарностью, когда твоя жена подарит тебе сына. Уводи девушку из зала. Любители сплетен не должны заметить ее состояния. Уводи, я сказал!

Спорить с рассерженным королем на глазах у всех Натаниэль не стал. Он молча увел безразличную ко всему, назначенную невестой девушку и передал ее в руки королевского целителя, поджидающего их в коридоре. А затем покинул королевский дворец. Напускное спокойствие оставило его на пороге столичного особняка, холл которого не без его участия превратился в руины за считаные минуты, но зато ему полегчало. Уцелела спальня; бутылка дорогого вина, приготовленная слугами перед его приходом, тоже не пострадала. Вот только одной бутылкой дело не ограничилось, а потому заснул упившийся вусмерть герцог только под утро. Но зато заснул в своей гостиной, потому как в этот раз, прежде чем напиться, тщательно перекрыл все входы и выходы сложнейшим магическим плетением, так как проснуться в этот раз рассчитывал там же, где и заснул.

Заснул? Заснул. Его жизнь сделала круг и вернулась туда же, откуда все началось. Все повторялось: принуждение к браку, возникающее в душе бешенство, желание крушить все вокруг, вино… Много вина. Вот этой ночью он не пошел шататься по кабакам и борделям, не стал искать виноватых.

Теплый ветерок коснулся его лица, скользнул по обнаженной шее, спине и рукам, заставил открыть глаза. Закрыть и снова открыть. Зубастые горы. Он не мог не узнать их, уж очень необычное и завораживающее зрелище представляли они, но такую маленькую долину с озером и водопадом, с высокой шелковистой травой и сверкающими в лучах восходящего солнца склонами окружающих ее скал видел впервые. В свое время герцог немало путешествовал по дорогам королевства и не раз и не два пересекал по тракту эти горы, пользовался гостеприимством хозяев долин и потому знал их наперечет, но такой… Такой среди них точно не было!

Ветерок прикоснулся к его спине еще раз, и Натаниэль заметил, что ничего, кроме бриджей, на нем нет. Голые ступни утопают в траве, а руки по-прежнему сжимают недопитую бутылку и серебряный кубок. Да, сначала его поразила красота этого места, но потом в голову стали приходить очень правдоподобные версии происходящего с ним и не менее правдоподобные опровержения. Если он опять был похищен, то почему не связан? Если умер, то почему в его руках бутылка с вином и кубок? Почему он раздет? Почему не чувствует свою магию? Что вообще происходит? И главное, почему он не может оглянуться? Руку поднять, сесть поудобнее, голову повернуть совсем немного может, а встать, оглянуться назад, туда, откуда слышатся чьи-то легкие шаги, — нет!

Ответы на свои вопросы он получил сразу же. Стоило только подумать и… Теплые ладони прикоснулись к его плечам. Такими знакомыми движениями огладили их, спустились по спине, скользнули вниз и соединились на животе. Женское тело, укутанное в тонкую нежную ткань, прижалось к спине, уткнувшись лицом между лопаток. Тихий, чуть приглушенный голос подтвердил то, что уже понял и принял разум.

— Ты спишь, моя светлость… Спишь. И спишь ты неправильно! Зачем напился? Опять хочешь пуститься в опасное путешествие? Я так соскучилась по тебе. Ждала. А ты? Мало того что заснул лишь под утро, так еще и напился. Вот кто ты после этого? Ты добрался домой? Твоя семья рада твоему возвращению? Твои близкие так долго тебя искали. Как ты себя чувствуешь? Королевские целители осмотрели тебя, подлечили? Что с твоим зрением? — И наконец, возмущение: — Что молчишь?

Бутылка вместе с кубком были отброшены в сторону. Большие, чуть шершавые от мозолей ладони герцога накрыли обнимающие его руки молодой женщины, и он впервые за последние дни смог рассмеяться. И непонятно, чего больше было в этом смехе, облегчения или радости.