Неприкаянность

Пер. Нодар Джин

РАЗДЕЛЕНИЕ

Печаль?
Скорей — прозрение несёт мне разделение.
А время… Люди лгут, что время лечит.
Скорей — калечит:
вышибает глаз копытом, —
нехваткой лжи, которая забыта,
избытком истины, которая груба…
И — в ужасе скорёжена губа.
Когда о нас я вспомню, — «всё же»
куда-то сразу исчезает.
А в горле бес стучит — похоже,
наружу просится. И истязает.
Скорей — мы вместе на блядей
похожи были: наше рвение
пустое править и парить — презрения
достойно.
Я и рада разделению.
Ты — тот, чья суть заполнена тобой —
не мог смириться с сутью голубой
окраски. Той, что всюду стелется,
не собирается, не делится.
Не мог ты разглядеть и почвы мёртвой под ногами —
и грязью потекла она, покрытая снегами.
И всё же, всё же — я молюсь, чтобы болей
тебе не ведать.
И чтобы страх не одолел
тебя, и — беды.
Хоть непорочность и моей душе чужда:
в мучениях спасается всегда.
Но если мне подходят те упрёки,
что я жестока и слова мои жестоки,
поскольку мщу, как мстят сентиментальные
и чокнутые рифмоплёты, — и так далее…
На это нечем отвечать помимо
того, что, хоть и уязвима
душа моя, мой мозг не даст забыть:
поэзия — не средство быть
глупицей, бормоча слова сусальные.
А что касается догадки, что душа,
хоть уязвима, но непостоянна,
как кувыркающийся мозг внутри Ивана
тряпичного, — догадка эта и гроша
не стоит. Нет: она, моя душа,
давно отяжелела, словно шар
внутри того порожнего болвана.
Глаза мои налились пустотой
от созерцания сплошных дождей, мертвящих
любые краски кроме серой, — той,
что облекла меня тоскою полой, вящей,
непреходящей, не переходящей
ни в боль, ни в горе, ни в печаль.
Лишь — в разделение.
И мне — не жаль…
Итак, я оставляю эту кучу
подлейших слов тебе, — подлейшее письмо,
как доказательство того, что мир — дерьмо,
и мы с тобой его не лучше.

Пер. Нодар Джин

ПЕСНЯ О ВРЕМЕНАХ ГОДА