Непримиримые 2

— Ну что ты? — смотрю на зареванное лицо и даже теряюсь. Она, конечно, плачет не навзрыд, лишь глаза блестят, но все равно становится не по себе.

Придерживаю за затылок и губами убираю крошечные капельки, застилающие взор Ирки. Королек уже скользит руками по моей груди, обвивает за шею, подается ближе, подставляясь под ласки и мои руки, что уже живут своей жизнью — перебираются на голые ягодицы и сминают, наплевав, что девчонке может быть больно.

Пусть будет! Пусть синяки останутся. Пусть вся синяя ходит. От моих ласк, засосов… Вся…

Но Ирка вновь удивляет: отталкивает настолько ощутимо, что реально отступаю. Взгляд решительный, и это настораживает.

Толчок в грудь — шагаю назад. Еще один — упираюсь ногами в постель.

Королек ступает ближе, надавливает на плечи, побуждая сесть. И я подчиняюсь — даже увлекает новая игра.

Я вообще послушный. Особенно когда секса хочу, а девушка берет бразды правления в свои хрупкие руки. Прям хоть дрессируй — любую команду исполню… только дай… Особенно если требует и управляет Иришка!

Устраивается между ног, обвивает за шею, гипнотизируя синющими глазами, и я проваливаюсь в омут. В бездонную пропасть ее взгляда. Ее страсти.

Не в силах сдерживать голодного до похоти зверя, подгребаю Королька ближе, поглаживая изгибы роскошного тела. Ирка утыкает лбом в мой и закрывает глаза. Ластится щекой к моей, носом дразнит рот, потом близостью губ. Играет легкими касаниями… разрушая и без того хрупкий мир так упорно выстраиваемой мной реальности.

С замираем сердца жду продолжения.

Я, бл**, терпелив.

Горжусь собственной выдержкой, хотя мысленно давно трахаю Королька в запредельных позах. Таких, что даже любая распутница краснеть будет. И я хочу… Голоден. Вот-вот сорвусь, наплевав, что испугаю бешеным порывом Зажигалку.

Уверен, ей понравится все, что и как я с ней сделаю…

— М-м-м, — не сдерживаю утробного рычания, когда рот Ирки все же касается моего. Ощутимо нежно, мучительно нерасторопно, а ладонью обхватывает восставшую плоть, чуть проходясь по длине.

— Ирк, — наматываю на кулак волосы Королька, прогибая так, чтобы полная грудь оказалась на уровне моего лица. — Я уже говорил, твои шаловливые ручки… не способствуют моему воздержанию, — голос жутко охрип, даже горло дерет. Утыкаюсь в ложбинку и целую.

— А я хочу поиграть, можно? — вопрос невинный, но обещающий много удовольствия.

— Нет, — горько смеюсь, — какая нахрен из тебя птичка? Ты не Королек. Ты Зажигалка… Моя Зажигалка! — прогуливаюсь поцелуями от одного холмика до другого, наслаждаясь стоном девчонки и дрожащим телом, льнущим все сильнее и не скрывающим своего желания. Отпускаю ее волосы. А Ирка не позволяет упиться дурью, руками обхватывает мое лицо, глядит глаза в глаза:

— Так можно или нет? — шепчет с придыханием, находясь на взводе.

— Тебе все можно, Зажигалочка…

Королек отравляет секундным поцелуем и начинает опускаться на колени.

— Э-э-э, нет, — переча себе, тотчас торможу ее. Вот никак не думал, что она об этом!

— То есть? Нельзя? — во взгляде проскальзывает недоумение и легкая паника.

— Ир, мы это уже проходили, — тороплюсь объяснить порыв. — Не хочу потом опять неприкаянным шататься по чужим квартирам, ощущая свою низость.

— А ты не шастай, — припечатывает хмурым взглядом Королек. — Не настаиваю, если не нравится…

— Ирк, причем тут я? — перехожу в наступление. — Это тебе было противно, — напоминаю горькую правду, которую упорно забывал, запивал, вытрахивал…

— Кто сказал, что мне было противно? — искренне изумляется Королек, чем вводит в ступор.

— Сама же плевалась, потом обвинила, что заставляю тебя чувствовать себя шлюхой…

— Мне не понравился вкус проглоченного, а сам процесс… — заминается, смущенно тупит взгляд.

Чуть не подпрыгиваю от счастья, дергаю ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть на меня:

— Ирк, не шути так!

— Селиверстов, — насупливается Королек, — я хочу это сделать по-трезвому, чтобы проверить. Может, по пьяни ощущения были смазаны и…

— Пи***, Ирка, я был уверен, что ты меня возненавидела за тот раз…

— Блин, — облизывает губы девчонка, — ты мне дашь в рот или умолять надо? — скверна из ее уст лишь подогревает желание отыметь в самых немыслимых позах.

— Зажигалка, твоя похабщина меня сейчас до срока кончить заставит. — Ирка краснеет, но взгляда не отводит. А меня уже трясет от возбуждения: — Твою мать! Теперь уже мне пох на все, я тр*** твой рот, и плевать, если посмеешь отбиваться! — больше не сдерживаю жажды упиться Иркой. Принудительно дергаю вниз и ставлю на колени, отметив, что она нисколько не обиделась такой наглости. Хватаю за загривок, притягиваю к своему пульсирующему до боли хозяйству:

— Я в твоем распоряжении. Сделай это…

Жадно жду…

Хочу видеть, что Ирка будет делать.

Она склоняется. Обжигает дыханием, а я затаиваюсь, да так, что сдавленный «ох» срывается, будто мне кувалдой под дых врезают со всей дури.

Это адски приятно, когда по каленой от перегрева плоти скользит прохладный язык, хотя на деле таким не является — знаю, что теплый и влажный. Скромно, медленно, дегустируя.