Непримиримые 2

Шатенка октагон-герл вновь прохаживается в клетке, а я бездумно слежу за ней, пока глазами не натыкаюсь на умилительную картину. В ложе Селиверстова уже собирается приличная компания: Слава Моржов, Лера, несколько незнакомых парней, седоволосый, крепкий мужчина преклонного возраста. и, кто бы сомневался, еще одна красотка. Судя по ее костюму — очередная октагон-герл, только блондинка. Эротично оттопырив зад и подперев руками разделительную спинку вип-ложа, склоняется к Игнату, но так, чтобы полуобнаженная грудь была на уровне его глаз, при этом девушка обольстительно улыбается.

На кой фиг? Кто знает, потому что вряд ли сексуально-озабоченный парень будет смотреть на улыбку девушки, когда перед глазами сиськи! К тому же такого размера!!! Хоть рожи корчь, да дуло пистолета к виску приставляй… Он же ни черта не видит кроме предложенной весьма объемной женской плоти, едва не выпрыгивающей из глубокого выреза топа, так и вопя: «Ну-ка, лизни меня, дружок!» Он, точно мартовский котяра, которому рекламируют, как вкусна сметана, при этом демонстрируя образец.

Селиверстов что-то рассказывает, посмеивается, а девица едва не трется о спинку ложа, будто кошка при течке. Как бы невзначай губу облизывает, касается волос Игната, треплет и без того взлохмаченную шевелюру.

Суч***! Глаза бы выцарапать стерве с отсутствующей субординацией и нравственными рамками. Вот скажите на милость, разве не пошлость — работать в таком месте, с пеной у рта доказывать, что не проститутка, но при этом вот так себя предлагать?!

Блин! От ревности дышать трудно, а я не имею на нее права! И девица не виновата, что у меня клинический заскок, и имя ему — Игнат!

А он — кобель! Ненавижу…

— На кого сейчас поставим?

— Ты меня спрашиваешь? — с трудом выныривая из омута ревности, от удивления на слове запинаюсь.

— Хочу проверить твою везучесть, — хитренький прищур.

— Ну, тогда, — прикусываю губу и уставляюсь на арену, где два мужика, которых разделяет хмурый рефери, пилят друг друга взглядами, словно могут раздавить, не начав контактного боя. Один выше, но стройнее, другой чуть ниже, но массивней. Кричащие цветные тату против черных в славянском стиле. Первый кажется более нервным, во втором нравится выдержанное спокойствие дикого зверя, готового в миг стать лютым и зубами порвать глотку противнику.

— Тот, что ниже, — бурчу задумчиво.

Не знаю почему, но мне он больше нравится.

— Варяг, — хмыкает Родион. — В своем весе он несколько раз становился чемпионом. Между прочим, правая рука Гордеева.

Автоматически уставляюсь теперь на ложа лысого мужика и Гризли, который покачивается будто в трансе и… опять грызет ногти!

— Брат, как тебе выбор Ирины? — повышает голос Родион, требуя внимания Евгения Петровича.

— Ставку делать поздно. Дождемся окончания поединка и поглядим, — бесстрастно отзывается босс, даже не покосившись в мою сторону.

Бой начинается… Не могу на это смотреть. С трудом выдерживаю минуту, переводя дух и продумывая, как бы пропустить остальное.

Глаза будто нарочно сами перекочевывают с ринга на ложа Игната. Красотуля почти влипляется в Селиверстова, а того аж распирает от…

— Мне выйти нужно, — Родион встает, а я волной за ним:

— А мне бы в уборную, — шепотом и со смущением. — Очень нужно.

Если останусь, себя потеряю и самообладание.

— Идем, покажу, — тянет за руку Шувалов, увлекая вдоль вип-зон к темному коридору, виляющему в сторону.

— Это закуток организаторов, работников, бойцов и их окружения, — поясняет Шумахер. По скудно освещенной дороге встречаем несколько дверей: переодевалка, подсобка, переодевалка. — Для толпы сортиры проще и в другой стороне, — странный взгляд на меня. — Со мной не хочешь? — с невинностью бабуина и лукавой ухмылкой огорошивает, тормозя возле двери с однозначным знаком «треугольник острым углом вниз и WС».

Полный… зато становится понятным предшествующий взгляд.

Родион видимо решил, что я ним напросилась, возжелав помочь… подержать…

— Нет, спасибо! — без сомнения и намека на игру.

— Ты аккуратней. В туалетах разное случается, — загадочно брови то вскидывает, то хмурит.

— То есть? — даже потуги малой нужды схлынивают.

— Детка, это бой, тут киборги рубятся. У них гормоны шалят, ну и после боя они могут секса желать. Сильно. Поэтому организаторы и позволяют их женщинам приходить. Чтобы, в правильное русло адреналин направить и избежать изнасилований невинных девушек, — облизывает меня взглядом, даже не скрывая подтекста, — хотя, слышал и такое случалось. — Тебе точно охрана не нужна?

— Я запрусь! — нервный кивок.

— Может, все-таки подождать? — уточняет Шумахер.

— Нет. Вход и выход найду.

— Ир?..

— Я бегаю хорошо…

Красноречивый взгляд на мои ноги, многоговорящий стопор на каблуках.

— Сброшу, как змея вторую кожу, — заверяю категорично.

— С этим осторожно, — парень продолжает меня насиловать глазами, только теперь медленно поднимаясь по телу. — Твое платье слишком для этого подходит, а моя фантазия…