Непримиримые 2

Мужчина даже улыбкой не балует, а его светлые, как у брата, глаза остаются холодными, точно лед. В отличие от многих мужчин, которые откровенно облизывали меня взглядами, брат Шувалова не позволяет вульгарности, но я остро ощущаю, что уже изучена вдоль и поперек, с головы до ног.

— И мне, — дежурная фраза, интерес к моей персоне быстро улетучивается. Шумно выдохнуть себе не позволяю, чтобы не привлечь внимания, но мне заметно легчает. Даже позволяю себе посмотреть на клетку.

— И что, без меня тут никак? — скучающе уточняет Шувалов, обращаясь через меня.

— Ты мой брат! Обязан посещать важные мероприятия. Ты не работаешь, денег тратишь, как никто — приобщайся, — отзывается спокойно Евгений Петрович, вернее, отстраненно, глядя на толпу, но не на брата. — К тому же Гордеев собирает главных представителей СВМА, а ты один из них…

Мне семейных разборок не понять, поэтому тоже глазами обследую ангар. Останавливаюсь на Лианге. Он голоден! Мной! Смотрит так, будто сожрать хочет, но слишком терпелив, чтобы наброситься.

А что еще настораживает, на Родиона больше не смотрит.

Черт! Значит, не поверил в наши с ним отношения. Лианг бы просто так не игнорировал соперника. Так что его выдержка в этой игре пугает до икоты. Раньше куда импульсивнее был, а теперь…

— Детка, расслабься, ты такая напряженная, — приторно шепчет Шумахер, губами скользя по щеке, а ладонью скользя по бедру.

— Шувалов, — впериваю злой взгляд в распоясавшегося парня, — ты переходишь границы, — тихо, но так, чтобы уяснил — подобного хамства не потерплю.

— Я всего лишь хочу, чтобы ты расслабилась. Подумаешь, драка. Кровища… Долго такие бои не длятся — не более десяти минут и то, у легкого веса, а тяжелый… Тут, как правило, удар решает дело или умение болевой сделать.

Это знаю и без Родиона. Джи Линь объяснял и успокаивал.

Подпольные бои — только на первый взгляд бессмысленное и жестокое месилово, и то — неопытный. Несмотря на внешнюю брутальность, в целом уровень смертельных случаев в таких поединках в несколько сотен раз ниже, чем в боксе. Да, травм много, но благодаря разнообразной технике мишенью для ударов не является только голова. Корпус, ноги, в конце концов, можно применять броски и разные приемы удержания и удушения. Так что за боями без правил пока не тянется кровавый след из покалеченных и парализованных бойцов.

Ринг-анонсер объявляет следующий поединок. Девица в крошечном топике, не скрывающем увесистую грудь, и микро шортиках, подчеркивающих упругий зад и длиннющие ноги, прогуливается по клетке с поднятой над головой табличкой — номером боя. Толпа ликует, восторженно свистит, летят похабные шуточки и недвусмысленные предложения в адрес октагон-герл.

Нужно отдать должное, красивая длинноволосая шатенка обладает безупречной выдержкой. Точно пантера, медленно, с грацией, она покачивает бедрами и ослепительно улыбается всем и никому конкретно, хотя, судя по экстазу некоторых особей, они обманчиво остро проецируют действия октагон-герл на себя.

Автоматически следя за ее проходкой, натыкаюсь на пасмурный, не обещающий ничего хорошего, взгляд… Игната! Мне вообще фигово становится. Аж сердце ухает в пятки, в ушах пробки образуются. Еще секунда — сорвусь и убегу…

Сегодня не мой день! Категорически! Проще сразу в петлю.

Меня прошибает невидимым током. Не то живительным, не то губительным, но однозначно вводящим в ступор. Как идиотка, сижу и таращусь на Селиверстова, а он не таится — вальяжно рассевшись в ложи напротив, испепеляет лютой ненавистью и ядовитым презрением.

— Ир, — голос Родиона заставляет очнуться от мыслей и разорвать зрительный контакт.

Не думала, что буду этому рада, но сейчас Шувалову безмерно благодарна. Прям, расцеловала бы…

— Скоро будет интересный бой, — шепчет, переплетая наши пальцы. Ласка не вызывает ничего кроме отторжения, но я обязана терпеть. Это могу выдержать.

— Чем? — не особо заинтригована, но лучше поговорить, чем играть в стрелялки-испепелялки глазами с Селиверстовым. Не дай бог, Джи Линь прямую проведет!

— Друган Верста дерется.

— Кто? — вот теперь Шувалов удосуживается моего более пристального внимания.

— Штыков, если, конечно, ты его знаешь.

— Ромка?

— Ага, — уголок рта Шумахера ползет вверх.

— Не знала, что он участвует в подпольных. Он же вроде в профессионалы метил, а это другой уровень и требования.

— Да вот решил, — равнодушно ведет плечом Родион.

И без того звучащий зал так дружно и ударно вздрогнул от разномастного гвалта, что меня внутреннее подбрасывает.

— Ну вот, — тоном «а я тебе, о чем говорил»» хмыкает Шувалов. — Быстро проходят бои.

По-свойски обнимает крепче за плечи и носом по виску чиркает, ни то порываясь поцеловать, ни то обнюхать.

С неудовольствием смотрю на клетку, где триумфатор висит как обезьяна на сетке и требует толпу его чествовать, а другой на карачках, башкой трясет, д кровью харкает.

Жуть!!!

Бесконечно долгие минуты заканчивается уборка ринга, поздравление бойца и объявление следующего поединка.